Ох, как не хотелось Алексею бросать напарника!

Он сам не раз испытывал силу взаимовыручки товарища в трудных условиях. И если по каким-либо причинам приходилось оставлять машину, то долго потом терзала горечь беспомощности, и хотя было ясно, что другого выхода нет, — чувствовал себя виноватым.

— Утром пришлем бригаду! — сказал Стрижов. — Устраивайтесь в селе. Алексей Иванович, отдайте весь сухой паек.

— С голоду не умрем, село рядом.

День, между тем, был на исходе. Темнело сначала как-то вкрадчиво, а потом не успели они оглянуться, ночь сразу словно прихлопнула своей ладонью большие двенадцатитонные машины, как мухи.

Алексею запомнилось, как бесцветно, без красок заката, все померкло вокруг. Огромная, необъятная мгла поглотила остаток дня.

«А в городе уже зажигают огни на елках, — подумал Алексей. — Часа через два и мы доберемся».

— Иван Иванович, не скажете, когда полигон для испытания машин построят? — подал голос Алексей.

— Обещают в следующем году.

— По месяцу приходится на сухом пайке. Вот почему в испытатели не хотят идти. Холостяком еще туда-сюда. А женился — сразу заявление на стол.

— Что, тоже невеста есть на примете?

«А пора, — подумал Стрижов. — Двадцать восьмой пошел. Как быстро несется время. Надо его куда-то перевести. Пока язву на сухом пайке не нажил».

— Девчата меня почему-то обходят стороной.

— А почему же в испытатели пошел?

— Дорога позвала. Дорога открывает мир увлекательных событий, встреч с людьми.

— Да, молодости свойственно просыпаться в дороге и скучать без движения, потому что после уже не съездишь, куда мог, но не поехал, не наверстаешь всех упущенных километров. Путешественники должны быть всегда молоды.

… Преодолевая плотную стену бури, без дороги, прямо по снегу идет «Сибиряк». От бесчисленных ухабов и выбоин машину корежит. Она прыгает и переваливается с боку на бок. В продолговатое смотровое стекло мечутся снежные вихри, точно хотят закружить машину. И уже ни дома, ни деревья не выбегали из снежной пурги навстречу, и поверил бы, что впереди нет ничего, если бы рядом не шагали вдоль выносливые телеграфные столбы. Тяжело приходится машине, но на то и испытания. На Севере пли в Сибири не легче будет. Там тундра, снега. Об этом прекрасно знает инженер-испытатель, и он, стиснув намертво зубы, давит на газ. Каждая выбоина, каждый скрежещущий крен отдается в сердце, и от этого весь организм в постоянном напряжении.

«Сибиряк» сползает то в одну, то в другую сторону, виляет и выравнивается, отчаянно работая своими рубчатыми колесами, и плывет, и плывет по снежной степи.

Алексей штурмует стихию. Интересно, что думает Стрижов? Все-таки придется дорабатывать многие узлы. Конечно, машина будет хорошая. Будет!

Стрижов молчалив. Лишнего слова не скажет.

Если бы не такая погода, были бы они в Зеленогорске еще утром. Алексей знает: дальше путь еще хуже, пахота. Да, кажется, он уже едет по ней. Пахота выматывает последние силы. От постоянного напряжения тупо болит спина, пот струится по лицу и заливает глаза. Прилипшая к телу рубаха стесняла движение.

Алексей оторвал руку от баранки, вытер лицо, и в то же время его сильно подбросило на сиденье. На миг он потерял управление, а этого было достаточно, чтобы задние колеса ввалились в глубокую борозду и двигатель, не в силах преодолеть нагрузку, заглох.

— Можно было и поосторожнее, — проронил главный инженер.

— Виноват, не справился. Чертовски устал! — ответил Алексей.

Завел машину и попробовал тронуться. Двигатель взревел, напрягся и весь «Сибиряк», но не двинулся даже на сантиметр. В кабине запахло гарью. Алексей соскочил на землю. Глубокая борозда прочно охватила задние колеса. Они вырвали из-под себя снег, машина утонула по самый мост.

«Надо откапывать колеса», — подумал Алексей.

Он зачем-то обошел грузовик и постучал по задним скатам ногой, видимо, уже смирившись со случившимся. Забрался в кабину и развалился на сиденье. Усталость расплылась по всему телу, а вместе с ней пришла тревога: «Если усну, тогда, товарищ Стрижов, считай пропало. Встречать Новый год придется в машине». И он пересилил себя. Вооружившись топором, выпрыгнул из кабины. Ветер ударил в лицо острой крупой, запорошил глаза. Алексей протер их, осмотрелся. Снег прыгал на кочках живыми змеями, струился по земле, облизывая языками колеса и, зацепившись за них плотными сугробчиками, прижимался к машине.

Не усидел и Стрижов. Он видел, как Алексей расчистил под колесом снег и, с силой размахнувшись, ударил топором по мерзлой земле. Острые крошки брызнули в разные стороны, обожгли лицо и руки. Алексей зло выругался, надел рукавицы и, сдвинув шапку на глаза, остервенело начал рубить.

Работа спорилась. Скоро под колесами образовалась выемка, а от разгоряченного тела пошел пар. Алексей скинул полушубок, варежки и еще с большей энергией продолжал долбить.

— Дай я помогу, — сказал Стрижов и чуть не добавил вслух «сынок».