Как-то Алексей сказал матери:

— Мама, я ведь получаю однокомнатную квартиру, может, и ты ко мне переедешь жить?

— А кто же рабочих молоком поить будет? — И улыбнулась, словно ждала этого вопроса. — В колхозе и так мало остается людей. А я еще и коммунист. Нет, буду работать здесь, пока силы есть.

Тарас пришел на работу минут за двадцать раньше и сразу отправился в инструменталку. Полина, которая непонятно за что уважала Тараса, встретила его дружелюбным взглядом.

— Полина Афанасьевна, — обратился Тарас с деланной улыбкой. В голосе его было столько горечи, что инструментальщица даже смутилась. — Вы мой бог! Моя спасительница. Выручайте!..

— Пошукаю, — ответила она.

И нашла.

От Полипы Тарас бегом направился в точилку, держа в руке драгоценный резец, оснащенный твердым сплавом. Там он застрял надолго.

Вчера вечером он намеревался побольше посидеть над чертежом и найти подходящую форму резца. Но совсем неожиданно пришла Юля. Она принесла сетку яблок и сказала, что у них на даче, в погребке, их тьма-тьмущая. Привезла сетку подруге, а ее нет дома. Как звать подругу — не сказала. Яблоки Тарас взял, но провожать домой не стал. Как можно замужнюю женщину провожать, когда на каждом шагу знакомые. Пойдут еще разговоры. Юля и так более часа просидела у него в общежитии. Поэтому все, чего не успел решить вчера, приходилось додумывать сейчас, стоя за брызжущим алыми звездами абразивным кругом.

Вернувшись к своему станку и установив новый резец, Тарас увеличил скорость резания и подачу. Резец легко прокладывал дорожку, снимая стружку за стружкой.

Все шло хорошо. Он даже залюбовался.

Подошла Юля. Пригласила в кино. Лишний билетик у нее оказался. Брала для мужа, а он внезапно в командировку уехал. Тарас отказался, сославшись на занятость. Он обманывал Юлию только наполовину, действительно, по вечерам он был занят, стал готовиться в институт, да и рацпредложение не давало покоя. Но если бы его пригласила Татьяна, он бросил бы все и прибежал, на крыльях бы прилетел. Он тосковал по Татьяне. Его тянуло к ней.

А Юля стояла у станка и молчала, пока он не сиял обработанный шкив, тщательно измерил его штангелем и удовлетворенно улыбнулся.

— Чего улыбаешься? — Она взглянула на ручные часы.

— А что?

— Уйма времени у тебя уходит. Слишком много перестановок. Ты теряешь все, что выгадываешь на силовом резании. Проверь по часам.

И Юля ушла к своему станку. Видимо, она заметила технолога Найденову, которая направлялась сюда. Да, она действительно шла к станку Тараса.

— Ну как новое приспособление?

Тарас пожал плечами.

— Может, помощь какая нужна?

— Пока нет, товарищ технолог, — ответил он, вставляя новую заготовку.

Когда Тарас снял новый шкив и взглянул на часы, настроение у него окончательно испортилось.

„Юля права, — согласился он. — Много времени уходит. Уйма перестановок“.

Подошел Леонид, что-то говорил издали.

— Давай после смены, а? — И Тарас переходит на язык жестов: дескать, работы — по горло!

„А его нелегкая принесла потрепаться“.

Вернувшись в общежитие, он переоделся в спортивный костюм и присел к письменному столу, где лежали учебники. Взял тригонометрию, полистал, полистал, отложил в сторону и прилег на перестеленную кровать. Нет, спать он совсем не хотел. Просто с закрытыми глазами быстрей можно сосредоточиться на беспокоящей тебя мысли. А мысль была все та же: как справиться с этим проклятым шкивом.

„Может, с отчимом посоветоваться? — вспомнил он и тут же отбросил эту мысль. — Своим умом буду доходить“.

Тарас знал себя: пока не найдет нужного решения, ни о чем другом не сможет думать, ничто иное не отвлечет его.

„А что, если применить для его крепления специальные кулачки, — размышлял Тарас. — Нет, это уже кое-что!“

С этой мыслью он явился на другое утро в цех. Смена началась с простоя: не подвезли заготовки, и пришлось ждать минут сорок. Татьяны не оказалось, и Тарас нервно прохаживался по своему пролету. А когда она появилась, встретил ее словами:

— Ну слава богу, хоть мастер появился!

— Что случилось?! — опешила Татьяна.

— Я, что ли, о заготовках должен беспокоиться? Уже целый час жду, а начальству хоть бы хны!

— Ну, знаешь, не очень-то разоряйся! — отпарировала Татьяна. — Это ведь кузнечный цех нас подвел. Я как раз и бегала туда проталкивать заготовки. Разошелся!

„Напрасно я так с ней, — корил себя Тарас. — Ведь она не виновата“.

В этот день Татьяна больше к нему не подходила.

Однажды после работы он зашел к начальнику цеха, когда тот уже был одет и собирался домой. Обычно Вербин задерживался после работы, а тут, может, как раз куда-то собрался, и то Тарас остановил.