Вадим брился прямо в комнате. Я зашла и, ни слова не говоря, развалилась на кровати, задумавшись над произошедшим. Разговаривать с Надежнецким не было желания. Он лишь посматривал на меня через зеркало и злился на всю эту ситуацию. Ему уже давно хотелось помириться, а я все не шла на уступки. Наконец, я все же набралась храбрости, поднялась и вышла из дома.

Недалеко от веранды, с которой уже вовсю разносился запах еды, Пешехонов озлобленно рубил топором сухое дерево.

– Пожалуйста, не дуйся! – я подошла к нему и положила руку на плечо. – Ну, ушли твои жирафы, и что? Хочешь, я сама буду бегать за ними, пока не сфотографирую их для тебя?

– Ты всерьез думаешь, что я обижен из-за отличного кадра, который упустил благодаря вам?

– Лёш, мы не прочли ни слова, – я понурила голову, понимая, о чем идет речь, – просто Катрина насочиняла, будто ты пишешь там гадости про меня. Я разозлилась и выхватила у нее твою тетрадь.

– Чтобы прочитать, так ли это на самом деле? – буркнул Алексей, даже не поднимая на меня головы.

– Нет, конечно! – я, как могла, изобразила праведное возмущение, отгоняя мысли о том, что было, если бы Алексей не вошел в комнату.

– Ты сама-то себе веришь? – Пешехонов прямо посмотрел на меня.

– Да! – не задумываясь, ответила я, а сама при этом резко заинтересовалась маленькой пташкой, прыгающей на ветках где-то совершенно в стороне от испепеляющих меня карих глаз.

– То-то и оно, – вздохнул Алексей. Кажется, он мне не поверил. Потом он с размаху треснул топором по дереву. Тот застрял, глубоко впившись в ствол. Фотокор размышлял о чем-то, и по его лицу было видно, что он в замешательстве. Мне очень хотелось, чтобы он поскорее решил, прощает меня или нет, потому как Вадим уже вышел из хижины и посматривал в нашу сторону.

– Пойдем, – сказал мне Алексей и направился к своему домику. Я задержалась на своем месте, не понимая, с чего бы вдруг мне идти за ним.

– Не бойся, без твоего согласия у нас ничего не будет. Я ж не насильник, – молодой человек расхохотался мне в лицо.

– Ну и шуточки у тебя. И как только не стыдно!

– Не-а, не стыдно ни капли, – ответил Алексей, и я, возмущенная, все же направилась за ним следом. Он зашел в лодж, порылся там и вышел с дневником. Пешехонов неуверенно переложил его из руки в руку, а потом протянул мне. Но я и не подумала взять тетрадь. Мало ли какая муха его укусила, может, это проверка на прочность?

– Эмилия, возьми. Я хочу, чтобы ты прочла это.

– Но несколько минут назад ты был категорически против и чуть не убил нас только за то, что мы держали его в руках!

– Я передумал.

Алексей сел в кресло на террасе и жестом пригласил присоединиться к нему. Я устроилась на стуле рядом с ним, всем видом показывая, что повинуюсь ему, лишь бы он простил и больше не дулся. Когда он увидел, что я готова слушать, продолжил свою мысль.

– Эмилия, так сложилось, что никто, кроме тебя, не знает нашу историю. И мне действительно не с кем поделиться ни мыслями, ни чувствами. Я устал. Мне нужно кому-то рассказать. Знаю, что ты человек добрый и понимающий. И, наверное, теперь самый близкий для меня. Хочу, чтобы ты прочла и посоветовала, как мне быть.

Меня изумили его откровения. Я еле сдерживалась, чтобы не ущипнуть себя, дабы проверить, не сон ли это.

– Ты уверен, что обращаешься по адресу? – спросила я. – Мне казалось, что с Катриной у вас куда более дружеские отношения.

Я обернулась и увидела, что Катрина и Роман тоже вышли на веранду и сели, держась за руки. Она посматривала то на меня, то на Вадима. Тот уже был на грани и готов подойти. Я заторопилась. Алексей понял, в чем дело, и вложил дневник мне в руки.

– Нет, Эмилия, это ты – та, кто сможет помочь мне.

Он уже собрался вновь воссоединиться со своими топором и деревом, но подумал и весело добавил:

– Все эротические сцены можешь пропускать, я не возражаю.

Я скривилась и дала бы ему затрещину, но он уже направился по своим делам. Чтобы не выводить Вадима из себя, я отправилась к нему. Когда подошла, он попытался изобразить как можно менее заинтересованный вид.

– Что за тетрадь? – спросил он, тщательно отряхивая брюки от несуществующей пыли.

– Алексей написал пару очерков. Хочет, чтобы я прочла.

– Ты? Почему не Рома? Ты что, похожа на человека, который в этом разбирается?

Я не на шутку разобиделась. Роман всегда доверял мне такие вещи, и было обидно, что только жених никак не признает, что я достойна гораздо большего, чем быть просто секретарем.

– Жаль, что именно ты не видишь того, в чем я разбираюсь, а в чем нет, – ответила я с укоризной и ушла к костру.

Такавири помешивал варево в котелке, совершенно не заботясь о том, что происходит вокруг. Какие бы страсти ни бушевали среди нас, он неизменно оставался спокойным и невозмутимым. Томми тоже не хотел вмешиваться в чужие отношения, предпочитая оставаться в стороне от таких вещей. Он, облокотившись на дерево, устроился неподалеку с книжкой в руке. С Томми было комфортно просто сидеть рядом и молчать. Поэтому я присела подле него, полностью игнорируя пытливые взгляды Катрины. Ей не терпелось сунуть нос в дневники Алексея, но по моему виду она сразу поняла, что я не собираюсь делиться информацией. Катя обиженно поджала губы и демонстративно отвернулась. "Ой, да пожалуйста, обижайся, сколько влезет", – подумала я и открыла дневник где-то посредине.