силы ядерного сдерживания, стремясь тем самым придать новый импульс

автономной европейской обороне, а также настаивал на принципиально новом

подходе к решению югославской проблемы. Подобные волевые действия

заставили мир снова заговорить о Франции и должны были способствовать

сохранению за ней статуса державы с мировой ответственностью. Такая

тактика демонстративных шагов была особенно характерна для первых лет

пребывания Ж.Ширака у власти. Но с самого начала, а особенно в конце 90-х

годов волюнтаризм французского президента вступал в противоречие с

изменившимися международными условиями, что заставляло французскую

дипломатию давать «обратный ход». В частности, глобальное осуждение

возобновлению ядерных испытаний в Тихом океане вынудило Ж.Ширака

сократить сроки их проведения число взрывов до шести вместо восьми, предусмотренных в этой серии. В 1999 г. российское направление

французской дипломатии было поставлено под вопрос из-за резких заявлений

Ж.Ширака по чеченской проблеме. Понадобилось два года, чтобы преодолеть

ответную отчуждённость нового российского президента и возобновить

франко-российский диалог на высшем уровне.

Другим ограничителем внешнеполитического волюнтаризма

президента явилось растянувшееся на пять лет (1997-2002 гг.) «сосуществование» с правительством левых сил во главе с социалистом

Л.Жоспеном. Премьер-министр потребовал себе полномочий в

157 Op. cit. Р. 22.

270

дипломатической области, которую предпочитал видеть сферой

«разделённой»(partagйe) ответственности, в то время как голлистская традиция

привыкла видеть внешнюю политику и оборону сектором исключительной

ответственности президента (secteur rйservй)158. Следует заметить, что далеко

не всегда это ограничение действовало во благо. Дипломаты, аналитики и

общественное мнение Франции сходятся во мнении, что сосуществование

лишало французскую политику необходимой динамики и инициативности, особенно на её европейском направлении. Анализируя скромные результаты

французского председательства в ЕС в 2000 г., Т. Де Монтбриаль заявил: «Сегодня Франция скована длительным сосуществованием, несовместимым с

осуществлением подлинного международного лидерства»159.

Следует согласиться с заключением Ф.Шарийона относительно

факторов формирования современного внешнеполитического курса Франции: «Реальность часто диктует больший прагматизм тем, кто принимает решения, чем тем, кто наблюдает/…/. Она состоит из целей, приоритетов, но также и

из границ»160. В соответствии с особенностями двух политических сил, сменяющих друг друга у власти, после ухода Ф.Миттерана эти границы, как

правило, больше принимаются во внимание социалистами, чем голлистами.

Выше были приведены слова Ю.Ведрина, министра иностранных дел в

правительстве Л.Жоспена, объясняющие преимущества многосторонних

согласованных действий на международной арене. Не Франция в качестве

направляющей руководящей силы в Западной Европе, а Франция вместе со

своими союзниками и в согласии с главными тенденциями мировой политики

– вот достойная роль, за которую ратовали с середины 90-х годов социалисты.

П.Бонифас – автор вышеупомянутой брошюры «Является ли ещё Франция

великой державой?» - предупреждал, что эликсир с надписью: «Стремление к

158 Massot J. Alternance et cohabitation .
– P.: La Documentation Franзaise, coll. « Les йtudes », 1997.

159 Le Figaro, 31 janvier 2001. См. схожие высказывания Л. Де Барошеза в «Фигаро» (Le Figaro, 11 mai 2001) и

редакционную статью газеты «Монд» ( Le Monde, 29 novembre 2000).

160 Charillon Fr., Kesler M.-Ch. Un « rang » а rйinventer // Les politiques йtrangиres.
– P.: La Documentation Franзaise, 2001. Р.103. Курсив мой – Е.О.

271

могуществу» следует «употреблять умеренно»161. «Разглагольствования на

старую тему о необходимости поддерживать наш ранг, что одновременно и

противоречит теме упадка, и дополняет её, хоть сколько-нибудь

реалистичному наблюдателю кажутся зачастую просто смешными /…/. Они

только усиливают восприятие Франции, пропитанной предрассудками, силящейся отстоять собственные эгоистические интересы. Неумеренная

демонстрация могущества ослабляет её. Истинное достоинство состоит в