Мусдемонъ былъ еще въ судейскомъ костюм и парик, и при вид его палачъ поклонился съ невольнымъ почтеніемъ.

— Извините, сударь, — спросилъ онъ узника какъ бы нершительно: — съ вашей ли милостью намъ придется имть дло?

— Да, да, со мной, — поспшно отвтилъ Мусдемонъ, еще боле обнадеженный такимъ вжливымъ обращеніемъ и не примчая кроваваго цвта одежды палача.

— Васъ зовутъ Туріафъ Мусдемонъ? — продолжалъ палачъ, устремивъ взоръ на развернутый пергаментъ.

— Да, да. Вы пришли, друзья мои, отъ великаго канцлера?

— Отъ него, сударь.

— Не забудьте же, по выполненіи возложеннаго на васъ порученія, засвидтельствовать его сіятельству мою искреннюю признательность.

Палачъ взглянулъ на него съ удивленіемъ.

— Вашу… признательность!..

— Ну да, друзья мои, такъ какъ по всей вроятности мн самому нельзя будетъ въ скоромъ времени лично поблагодарить графа.

— Еще бы, — иронически согласился палачъ.

— А вы сами понимаете, — продолжалъ Мусдемонъ: — что я не могу быть неблагодарнымъ за такую услугу.

— Чортъ побери, — вскричалъ палачъ съ грубымъ хохотомъ: — слушая васъ, можно подумать, что канцлеръ оказываетъ вамъ Богъ всть какое одолженіе.

— Это врно, что въ этомъ отношеніи онъ отдаетъ мн лишь строгую справедливость!..

— Положимъ, строгую!.. Но вы сами сознались — справедливость. Въ двадцать шесть лтъ моей службы въ первый разъ приходится мн слышать подобное признаніе. Ну, сударь, не станемъ терять время попусту. Готовы вы?

— Готовъ, готовъ, — радостно заговорилъ Мусдемонъ, направляясь къ двери.

— Постойте, постой на минутку, — закричалъ палачъ, кидая на полъ пукъ веревокъ.

Мусдемонъ остановился.

— Зачмъ столько веревокъ?

Дйствительно ни къ чему, да дло то въ томъ, что при начал процесса я полагалъ, что осужденныхъ то будетъ больше.

Съ этими словами онъ принялся разматывать связку веревокъ.

— Ну, скоре, скоре, — торопилъ Мусдемонъ.

— Вы, сударь, слишкомъ спшите… Разв вамъ нетребуется никакихъ приготовленій?

— Какія тамъ приготовленія, я уж васъ просилъ поблагодарить за меня его сіятельство… ради Бога, поспшите, — продолжалъ Мусдемонъ: — мн хочется выйти отсюда поскоре. Далекъ ли нашъ путь?

— Путь? — переспросилъ палачъ, выпрямляясь и отмривая нсколько саженей веревки: — путь не далекъ, сударь, и не утомителенъ. Мы все кончимъ, не длая шагу отсюда.

Мусдемонъ вздрогнулъ.

— Я васъ не понимаю.

— Я васъ тоже, — отвтилъ палачъ.

— Боже! — вскричалъ Мусдемонъ, поблднвъ какъ мертвецъ: — Кто вы такой?

— Я палачъ.

Несчастный затрясся, какъ сухой листъ, колеблемый втромъ.

— Да вдь вы пришли меня выпустить? — пробормоталъ онъ коснющимъ языкомъ.

Палачъ разразился хохотомъ.

— Это правда, выпустить васъ на тотъ свтъ, а тамъ, смю уврить, никто васъ не словитъ.

Мусдемонъ кинулся къ ногамъ палача.

— Сжальтесь! Пощадите меня!..

— Чортъ побери, — холодно сказалъ палачъ: — въ первый еще разъ обращаются ко мн съ такой просьбой. Вы можетъ быть принимаете меня за короля?

Несчастный, за минуту предъ тмъ столь радостный и веселый, ползалъ теперь на колняхъ, пачкая въ пыли свое платье, бился головой о полъ и съ глухими стонами и мольбами обнималъ ноги палача.

— Ну, довольно, — остановилъ его палачъ: — никогда не видалъ я, чтобы судья такъ унижался передъ палачомъ.

Онъ ногою оттолкнулъ несчастнаго.

— Моли Бога и святыхъ, товарищ. Они скоре услышатъ тебя.

Мусдемонъ все стоялъ на колняхъ и, закрывъ лицо руками, горько плакалъ.

Между тмь палачъ, поднявшись на цыпочки, продлъ веревку въ кольцо свода, вытянулъ ее до пола, снова продлъ въ кольцо и завязалъ петлю на конц.

— Ну, я готовъ, — сказалъ онъ осужденному, окончивъ свои приготовленія: — а ты распростился ли съ жизнью?

— Нтъ, — вскричалъ Мусдемонъ, поднимаясь съ полу, — это невозможно! Тутъ должна быть ужасная ошибка. Не можетъ быть, чтобы канцлеръ Алефельдъ оказался такимъ подлецомъ… Я нуженъ ему… Не можетъ быть, чтобы васъ послали ко мн. Выпустите меня, бойтесь навлечь на себя гнвъ канцлера…

— Да разв ты самъ не назвалъ себя Туріафомъ Мусдемономъ, — возразилъ палачъ.

Узникъ молчалъ нсколько мгновеній.

— Нтъ, — вдругъ вскричалъ онъ: — я не Мусдемонъ, меня зовутъ Туріафъ Оругиксъ.

— Оругиксъ! — вскричалъ палачъ: — Оругиксъ!