Шрифт:
— Давай, я кирпичъ подлаю, а ты посидишь и передохнешь, предложилъ Леонтій.
— Не требуется. Уходи, Христа ради.
— Вотъ брыкается-то лошадь необъзженная. Съ чего это ты сегодня?
— Забыть тебя хочу — вотъ съ чего. Ну, уходи. Честью прошу: уходи.
— Шутишь, покрутилъ головой Леонтій и поднялся съ травы. — Ну, прощай. Пойду въ трактиръ сапожника поискать. Подметки хочу къ старымъ сапогамъ подкинуть.
Дунька молчала.
— Мсяцъ, Дунечка, только мсяцъ осталось намъ и погулять-то съ тобой вмст, продолжалъ Леоитій. — Посл обда погуляемъ сегодня? спросилъ онъ.
— Нтъ, нтъ и нтъ. Посл обда я спать буду и не ищи ты меня, отвчала Дунька.
— Не до вечера-же дрыхнуть будешь.
— До вечера и весь вечеръ.
— Врешь, выдешь за ворота на рку. Мухоморъ вчера въ орлянку рубль цлковый выигралъ, пивомъ общался попотчивать — вотъ я и тебя примажу.
— Уходи ты, дьяволъ!
— Я дьяволъ? О! Вотъ это удивительно.
Дуня, что ты, что ты, что ты. Я солдатъ четвертой роты.заплъ Леонтій, подыгрывая на гармоніи, подмигнулъ Дуньк и зашагалъ отъ шатра.
XVII
Къ одиннадцати часамъ Дунька совсмъ отработалась. Пять тысячъ кирпича съ прибавкой полуторатысячи на бракъ были выстланы на полки и сушились подъ шатромъ. Къ суббот эти кирпичи высохнутъ, будутъ сняты съ полокъ и положены обрзчицами въ «елки», то есть въ клтки; приказчикъ ихъ приметъ и она получитъ разсчетъ. Отработавшись, Дунька умылась, причесалась, надла праздничное платье и вышла за ворота завода, грызя подсолнухи. Одвшись, она сегодня особенно долго смотрлась въ осколокъ зеркала, оклеенный по краямъ въ вид рамки полоской пестрыхъ обоевъ, и любовалась собой, поправляя красную ленточку въ волосахъ. Свиданія съ Глбомъ Кириловичемъ она ожидала не безъ нкотораго волненія. Она даже ршила не отказываться выдти за него замужъ, ежели онъ поведетъ разговоръ о женитьб на ней.
«Скажу, что пойду, что согласна, а тамъ буду смотрть, что изъ этого выдетъ», ршила она. «Вдь отъ слова ничего не сдлается. А тамъ, ежели посл будетъ ужъ очень командовать надо мной, станетъ учить по своему жить да забирать въ руки, то можно и наплевать на него. Вдь женихъ, а не мужъ. Ближе какъ передъ Вздвиженьемъ свадьбу играть не будетъ, а до этого еще много времени. Цлый успенскій постъ буду къ нему приглядываться, да еще и посл Успенскаго поста».
Въ воображеніи ея мелькнула красивая фигура стройнаго, бойкаго Леонтія; она сравнила его съ неказистой, нестатной фигурой тихаго и робкаго Глба Кириловича и опять подумала:
«Хорошъ-то хорошъ Леонтій, да чертъ-ли мн въ немъ, ежели онъ на всю зиму до весны удетъ въ деревню! Кабы любилъ, не ухалъ-бы. Кой-какъ-то-бы перебились зиму и въ город на поденной работ. Въ город-бы можно было жить. Въ деревню своему отцу онъ могъ-бы послать денегъ и откупиться. А то жди до весны. До весны много воды утечетъ. Да еще прідетъ-ли весной-то? Кабы любилъ, то остался-бы со мной».
За воротами Дуньку уже поджидалъ Глбъ Кириловичъ. Не безъ сердечнаго трепета подошелъ онъ къ ней и шепнулъ:.
— Все готово. Угощенія всякаго я купилъ и спряталъ на задахъ подъ кустикомъ. Тамъ и пиво, тамъ и закуски. Идите тихимъ манеромъ на зады въ олешникъ, чтобы народъ не замтилъ, а я за вами слдомъ.
— Ладно. А только ни у кого ничего я не украла, чтобы мн крадучись идти, отвчала Дунька.
— Да вдь другіе сзади навяжутся и будетъ уже не тотъ интересъ, коли ежели въ компаніи. Мое мечтаніе, Дунечка, чтобы быть съ вами наедин, глазъ на глазъ.
Дунька не возражала, вошла въ ворота завода и потихоньку стала пробираться на зады. Глбъ Кириловичъ обождалъ немного и, посвистывая, незамтно пошелъ сзади. За шатрами въ ольховой заросли онъ нагналъ Дуньку. Она взглянула на него и улыбнулась.
— Ну, гд-же мы присядемъ? спросила она.
— Дальше, дальше пойдемте, а то здсь много заводскихъ шляется. Я, Дунечка, цлый господскій обдъ приготовилъ и только разв хлебова нтъ. Вотъ тутъ у меня въ кустахъ мшочекъ, сказалъ
Глбъ Кириловичъ и вытащилъ изъ кустовъ ситцевую наволочку, грузно наполненную чмъ-то.
Что-то звякнуло въ наволочк.
— Пива у меня тутъ дв пары въ сн. Какъ-бы не разбить, прибавилъ онъ.
— Выньте пиво-то. Я въ рукахъ понесу, предложила Дунька.
— А и то дло. Берите-ка.
Вскор они выбрали полянку между кустовъ и расположились. Глбъ Кириловичъ сталъ вынимать изъ наволочки състные припасы и раскладывать ихъ на траву. Тутъ были и огурцы, и яйца, и колбаса, завернутая въ срую бумагу, ветчина, копченая ряпушка, хлбъ, ватрушка съ брусничнымъ вареньемъ и тюрикъ съ черникой.
— Господи! Да гд это вы все набрали! воскликнула Дунька.
— Кушайте на здоровье, самодовольно улыбаясь, отвчалъ Глбъ Кириловичъ и прибавилъ: «Это еще не все» и, опустя руку въ наволочку, вынулъ оттуда дв жестянки. — Карамельки и монпасье. Это можете съ собой взять и подругъ угостить. А вотъ тутъ въ двухъ тюрикахъ мятные пряники, мармеладъ.