Шрифт:
— Нтъ, ахъ, оставьте! То совсмъ особь статья. Прописка, больничныя, адресный сборъ — это съ марками, это на паспорт. А какія у тебя такія марки насчетъ переписи!
— Ну, что вамъ значитъ, голубчики, по гривеннику для вашей хозяйки, для бдной старушки, которая о васъ заботится?! Вдь пропилъ больше въ день, — упрашивала старуха.
— Выпивкой не кори. То особь статья. Мы люди рабочіе, намъ нужно для силы.
— Да вдь не себ прошу, Финогенычу. Онъ завтра придетъ васъ переписывать.
— Я самъ себя перепишу. Я самъ грамотный, — вызвался слесарь. — Давай листокъ.
— Да вдь перепутаешь, а тутъ надо въ точку…
— Я и не такія бумаги писалъ, а много почище, — похвастался слесарь.
— Слышь, Мара Алексвна, я дамъ гривенникъ на перепись, но чтобы и мн вмст съ Феногенычемъ было угощеніе, — вызвался нарядчикъ.
— Здравствуйте! А ты на пятіалтынный выпьешь!
— Врешь, насчетъ водки я человкъ деликатный. Ну, вотъ что пятіалтынный дамъ, но только чтобы съ угощеніемъ.
Старуха утирала глаза передникомъ.
— Разореніе, совсмъ разореніе, — бормотала она, — Во что мн эта перепись-то вскочитъ!
IV
Вечеромъ наканун 15 декабря, часу въ девятомъ. когда вс жильцы и жилицы старухи Мары Алексевны Петунниковой собрались домой съ работы, явился по приглашенію Птунниковой переписывать ихъ писарь Финогеновъ. Это былъ старикъ съ сдымъ щетинистымъ подбородкомъ и верхней губой, одтый въ очень потертый пиджакъ съ замасленной голубой ленточкой въ петлиц и сильно расхлябанные сапоги. Въ рукахъ его былъ облзлый портфель и замасленная форменная фуражка съ кокардой. Финогеновъ переписывалъ жильцовъ на томъ-же двор, гд жила Птунникова, но въ другой угловой квартир, а потому явился безъ пальто. Онъ когда-то служилъ гд-то канцелярскимъ служителемъ, давно ужъ потерялъ мсто, жилъ подобно птиц небесной отъ крохъ, какъ онъ самъ выражался, но фуражку съ кокардой все-таки носить не оставлялъ. Его зналъ весь дворъ и даже весь околодокъ. Онъ писалъ угловымъ жильцамъ прошенія къ мировымъ судьямъ, а старухамъ-салопницамъ и вдовамъ съ малыми дтьми прошенія къ благодтелямъ о помощи. Звали его Финогеномъ Михайлычемъ Финогеновымъ, но онъ откликался и на Финогеныча, подъ какимъ именемъ и былъ больше извстенъ. Носъ его былъ не только красенъ, но и сизъ, что явно указывало на его любовь къ спиртнымъ напиткамъ.
Войдя въ квартиру Птунниковой, Финогенычъ строго заговорилъ:
— Поторапливайтесь, матушка, поторапливайтесь. Я отъ дла къ длу… Сами знаете, нынче время какое… Время предпраздничное… Со всхъ сторонъ заказы на прошенія отъ сирыхъ и убогихъ. Утромъ написалъ по шести прошеній двумъ старухамъ въ разныя мста боголюбіямъ, превосходительствамъ и степенствамъ, сейчасъ переписывалъ жильцовъ, да и еще есть куда идти заработать.
— Да все готово, батюшка Финогенычъ, жильцы собрались. Можно начинать. А которые не собрались, такъ пoдoйдутъ, — отвчала Птунникова. — Гд писать-то будете?
— А гд столъ есть, тамъ и писать начнемъ.
— Да столъ въ кухн есть, есть у жильцовъ въ большой комнат. Только тамъ-то я боюсь поставить для васъ угощеніе, потому сейчасъ присоединится къ нему могутъ. Жильцы мои, сами знаете, ой-ой какой народъ насчетъ этого…
— Разумно. Тогда я буду писать у васъ вотъ здсь, въ кухн. А вы призывайте сюда жильцовъ по очереди.
Финогенычъ положилъ на некрашеный столъ фуражку и портфель.
— Сейчасъ выкушаете, что просили приготовить-то? — спросила его старуха.
— А то какъ-же? Колеса мажутъ передъ тмъ, какъ хать въ путь. Пожалуйте.
— Да у меня готово. Вотъ вамъ маленькая посудинка и рюмка, а бутылку пива на загладку.
Старуха ползла въ стнной шкафчикъ.
— А кильки? Я просилъ килекъ?
— Есть. Помню. Все по условіе приготовила. А только и разоритель-же вы! Вдь четвертакъ за коробку килекъ заплатить пришлось. Думала въ мелочной десятокъ купить — анъ нтъ, не даютъ.
— Давайте, давайте скорй. Да собирайте народъ. Подмажемъ колеса, да и въ путь.
Старуха поставила на столъ бутылочку, рюмку, хлбъ и кильки. Финогенычъ слъ къ столу и сталъ наливать въ рюмку, говоря:
— Посудинку сію мы подлимъ пополамъ и вторую подмазку колесъ сдлаемъ въ пути.
— То-то, я думаю, что такъ лучше.
— Правильно. Ну, вотъ я выпью, а вы все это и убирайте. А потомъ, какъ заскрипятъ колеса въ пути, я вамъ подмингну — вы опять подавайте. Ну, ваше здоровье!
Финогенычъ выпилъ, крякнулъ и сталъ задать кильками съ хлбомъ. Старуха Птунникова убирала со стола посуду, а онъ, прожевывая куски, говорилъ ей:
— Перо, чернильницу, прокладную бумагу — все это свое я принесъ. Ничего этого не надо. Ну-съ, начнемъ съ хозяйки квартиры и первымъ дломъ васъ перепишемъ, — прибавилъ онъ, доставъ изъ портфеля канцелярскія принадлежности и листки, а затмъ надлъ на носъ серебряныя очки съ круглыми стеклами. — Часть, участокъ, номера дома и квартиры — все это у меня въ листкахъ ужъ заблаговременно вписано. Приблизьтесь къ столу.
Говорилъ Финогенычъ все это не безъ нкоторой торжественности и важности и указалъ старух Птунниковой на мсто у стола, гд она должна стать. Затмъ обмокнулъ перо въ банку съ чернилами и спросилъ:- Ваши имя и фамилія?