Джанор увидел её спокойную улыбку.

– Тебе нужно время, чтобы твоё время пришло, - сказала Джинера.
– Оно у тебя будет. И мы увидимся.

А плакала от ужаса и беспомощности она уже далеко за городской чертой, и слёзы Рыжей Принцессы видела только няня Ровенна.

***

В лесу темнело очень быстро: к монастырю Кирилл и Сэдрик вышли, когда сумерки уже успели сгуститься. В наступающей темноте огни на монастырской стене показались Кириллу очень яркими.

– Отлично, - сказал Сэдрик удовлетворённо.
– До полуночи ещё далеко. Мои, конечно, уже проснулись - им нужен только мрак, а вот те, другие, связаны заклятьем, они не рыпнутся до первого удара часов на ратуше. Переночуешь в монастыре, это замечательно, по-моему.

– Мы там переночуем, - поправил Кирилл.
– Ты тоже.

Сэдрик издал звук, который в сумерках показался Кириллу хихиканьем.

– Щас!

– Не спорь. Так и впрямь безопаснее.

– Тебе безопаснее в монастыре, мне - в лесу.

Кирилл покачал головой.

– Мне очень не хочется с тобой расставаться. Ты - единственный человек, в котором я здесь уверен.

Сэдрик перестал пререкаться - очевидно, ему польстило.

Монастырь стоял на холме посреди неожиданно просторного поля - лес огибал его подковой и уходил к горизонту тонкой чёрной полосой. Тёмная громада, тускло освещённая фонарями на башнях и у ворот, недвусмысленно напоминала крепость: стены, сложенные из каменных глыб, могли бы выдержать, кажется, артиллерийский огонь, а со сторожевых башен можно было отлично наблюдать за полем и дорогой. Смотрелось это сооружение довольно неприветливо.

– В том мире... откуда мы сейчас... в монастыри иногда преступников ссылали, - вырвалось у Кирилла.
– На покаяние. Многие думали, что в тюрьме лучше.

Сэдрик хмыкнул.

– А что? Сюда сослать - как в могилу. Правда, наставник Хуг - святой, говорят... но это не важно. Если принял сан - всё, для мира умер.

Кириллу вдруг стало здорово не по себе, но неожиданное дурное предчувствие хотелось отнести к плотному сумраку, красным огням на чёрных стенах, холоду и нервам. Кирилл хотел поговорить с Хугом - надо же с чего-то начинать?

А Сэдрик вдруг сказал:

– Знаешь, что... ты прав. Я тебя одного туда не отпущу. Мало ли.

И у Кирилла сразу отлегло от сердца.

Они подошли к воротам. В тяжеленных створах из тёмного чугуна обнаружилось нечто вроде калитки, размером с дверь в комнату, с квадратным окошечком-глазком. В это-то окошечко, светя себе фонарём, и выглянул человек - раньше, чем Кирилл успел постучать дверным молотком в виде массивного кольца в клюве орлиной головы.

Кирилл бессознательно ожидал круглой добродушной физиономии, выбритой тонзуры - кого-то, напоминающего брата Горанфло, как его сыграли в старом сериале по роману Дюма - но лицо оказалось худым и жёлчным, настороженным, изборождённым глубокими морщинами. Монах взглянул - и скупо улыбнулся.

– Вот как, - сказал он, гремя за дверью чем-то металлическим - запором или связкой ключей.
– Это ты, посланец Божий? Тебя ждут - и настоятель, и наставник Хуг. Входи и оставь тьму за порогом.

– Добрый вечер, - сказал Кирилл, смущаясь.
– Это я - посланец Божий? Обо мне знают?

– Знают, - сообщил монах с плохо скрытой гордостью.
– Наставнику Хугу было видение, да и мирянин, что привёз для братии муку, подтвердил, что видел тебя.

Калитка распахнулась. Фонарь осветил узкий коридор между двух шероховатых каменных стен, покрытую странными знаками каменную плиту у порога и тёмную брусчатку за ней, Кирилла, Сэдрика и высокого худого монаха в сером балахоне с капюшоном, очень хрестоматийно средневековом на Кириллов взгляд.

– Но ты знаешь, кто с тобой, Божье дитя?
– монах поднёс фонарь ближе к Сэдрику.

Сэдрик взглянул хмуро и недобро - на лице монаха появилось точно такое же выражение.

– Это мой друг, - сказал Кирилл, кладя руку Сэдрику на плечо.

Монах отшатнулся, Сэдрик скинул с плеча ладонь Кирилла, взглянул неожиданно сердито. Кирилл растерялся.

– Ты войдёшь один, - заявил монах.

– Вы мне предлагаете оставить товарища ночью в открытом поле одного?
– поразился Кирилл.
– Вы же - Божий человек, вы наверняка знаете, что в лесу живут твари из ада, и всё равно хотите оставить безоружного путника за воротами?

– Ему будет хорошо с этими тварями, - возразил монах, которому было явно неуютно.
– Они для него свои. Брось его, Божье дитя, пока он не погубил твою душу.

– Вы же сами назвали меня Божьим посланцем, наставнику Хугу было видение - так почему вы решили, будто я не знаю, что делаю и с кем общаюсь?
– сказал Кирилл самым примирительным тоном.
– Но если вы не хотите, чтобы мы вошли вместе - давайте, мы подождём здесь. Я пришёл к наставнику Хугу, можно его позвать? Вдруг он захочет поговорить?