— Потенциал к тьме. Армию безликих необходимо пополнять.

— За счет людей?

— Спокойствие и благополучие нашей страны требует жертв. Очень многие жаждут уничтожить Легорию. Присвоить наши рудники.

— Это не мир агрессор, — насторожилась Илана, — Аделар не был агрессором.

— У вас был кто-то близкий там? — догадалась Мари, — Мне очень жаль. Но так было нужно. Они должны понять, что мы не беспомощны.

— Кто они?

— Правители других стран.

— Значит, если вам скажут напасть — вы нападете?

— Ради нашей страны — да.

— А как же мятежники?

— Это отбросы, разжигатели конфликтов. Они должны быть уничтожены. И мне стыдно, что мои соотечественники способны на такое. Если я узнаю хоть об одном мятежнике, то самолично убью его.

У Иланы брови поползли вверх от столь высокопарной речи служанки. Обыкновенной служанки, которой очевидно промыли мозги. А сколько здесь еще таких?

Оказалось, миллионы. Целая страна. Да, Легория была совсем не такой, как все они себе представляли.

Во всей этой игре ей отвели одну из главных ролей. Она поняла это, когда в один из дней снова увидела свою мать или ту, кто назывался ею.

— Здравствуй, дочь моя.

— Здравствуйте, — ответила Илана, не сводя с женщины напряженного взгляда.

— Думаю, нам пора поговорить.

— Я тоже так думаю.

— Вижу, у тебя множество вопросов. Я готова на них ответить.

— Вы действительно моя мать?

— Это тело, да.

— А то, что внутри?

Женщина рассмеялась громко, не скрываясь.

— А то, что внутри, есть и в тебе. Поэтому мы родственники.

— Тьма?

— А разве ты не чувствуешь ее в себе?

От улыбки женщины ее передернуло. Хотя и знала, что тьма не лжет.

— Как это случилось?

— Я поселилась в тебе еще в младенчестве. Но до недавнего момента спала.

— Там, в городе? — догадалась Илана, — Когда те люди на площади хотели меня убить?

— Тогда ты разрушила первую оболочку. А дальше все решил камень. Своим выбросом ты пробудила и меня тоже.

— Теперь я зло?

— А что такое зло? — спросила тьма.

А Илана не нашлась с ответом. Она ощущала себя той же Иланой, с одной лишь разницей. Ее больше не трогали боль и страдания. Как она поняла? Увидела в своем путешествии в столицу. Тогда они остановились в одной из деревенек. Пустое, невзрачное место. И люди здесь были такие же невзрачные. Она не знала, что большинство из них сотрудничают с мятежниками. Они напали ночью, внезапно. И единственной их целью была она. Попытались выкрасть, но тот, кто руководил безликими, все предусмотрел. Их убили, всех. А она ничего не почувствовала. Даже сожалений. Просто какое-то брезгливое равнодушие. Она видела, как безликие выпивают жизнь этих людей, и не содрогалась от отвращения. Наоборот, ей было интересно. Видеть, как безликий склоняется над перепуганной жертвой, берет ее за горло своими холодными, белоснежными руками с длинными когтями, как приближает лицо с мертвыми глазами, как почти касается губами губ, и жизнь светлым облачком вырывается изо рта жертвы, а в глазах гаснет свет. И вот человек бесформенной грудой лежит у ног существа. И мертвые глаза смотрят прямо на нее. Завораживающее зрелище, отдающее где-то глубоко внутри желанием увидеть это снова. Прочувствовать на себе. Ее больше привлекал страх жертвы, который буквально заполнял пространство, чем ее смерть. И тогда она поняла, что ей нравится видеть чужие страдания, еще больше ей нравилось доставлять их. Она испытала и это тоже, когда ведьма из совета предложила ей посетить пыточную. И людские страдания, стоны, страхи заполнили ее сознание. Она не пребывала в такой эйфории даже тогда, когда поняла, что в ней есть магия. Сегодня она надеялась, что тоже туда пойдет. Сразу же после разговора с тьмой. И на этот раз не испугается себя и попробует провести остро отточенным ноготком по груди и шее жертвы.

— Зачем вы пришли?

— Поговорить о твоем будущем.

— А точнее, о последней из рода Леер, — догадалась Илана.

— Она должна умереть.

— Почему?

— Потому что в ней слишком много света. Она может объединить народы, стать их символом, знаменем, надеждой. Она угроза.

— Но она может открыть врата, как вы того и хотели.

— Для открытия врат у нас есть все, что нужно. Или почти все. Мой браслет.

— Он в Адеоне.

— Я знаю. Наш человек там уже работает над тем, как его получить. Но прежде, чем откроются врата, она должна умереть.

— И как по-вашему я должна это сделать?

— Вопрос не в том, как. А в том, сможешь ли ты?

— Не знаю. Она не враг.

— Да. Пока ты так думаешь, ничего не выйдет. Но и здесь возможны варианты. Отдыхай пока, набирайся сил. А завтра мы поговорим о твоей привязанности к сестре.

Гвинерва ушла, а Илане стало холодно. Она сомневалась, не в себе, а в том, что сможет убить Рей. Даже если захочет.

— Мы опоздали.

— Еще нет.

— Да посмотри ты, его уводят.

— Ты помолчать можешь? Я думаю.

— Думай скорее. Я вмешаюсь.

— Не смей. Бабушка сказала…

— Бабушки здесь нет. И она говорила тебе, а не мне.

— Лис…

— Иди ты к черту, Эдгар.

Она снова вскипела и расстроилась. Брат, как и раньше, не хотел ее слышать. Бабушка сказала. Бабушка много чего говорила. Только зачем ее разговоры, если мамы рядом нет? Она никогда не могла ее заменить. Лис вспомнила тот день, когда узнала о планах бабушки отправить Эдгара в прошлое. Опасно, глупо, но необходимо как никогда. Это все понимали. Мир менялся. Другие, может этого не замечали, но их семья, те, кто мог ходить между мирами сквозь врата, замечали все. Кто-то в прошлом менял ход истории. Их истории. Причем не в лучшую сторону. Например, исчез восстановленный с годами Аделар. Просто испарился со всеми жителями, постройками, полями. Превратился в мертвую пустыню в мгновение ока. Заставил отца задумчиво расхаживать по кабинету. Она никогда его таким не видела. Усталым очень. Почти на грани. Они в тот вечер долго спорили с бабушкой. Кричали даже, а ведь папа никогда не кричал. Его и так все слушали, преклонялись даже. И дедушка Макс присоединился. Тоже кричал, причем на обоих. А Лисса пряталась в укрытии под окнами и все слышала. Он сам хотел пойти. И она знала, почему.