— И пусть. Бедняжку совсем недавно постиг тот же недуг, что и мадам Картуж, да хранит Пресветлая ее душу.

— Не вашими ли ручками, мадам, это произошло?

— Мадам забыла свои собственные уроки. Нельзя переходить дорогу тому, кто сильнее тебя. И ты, мой дорогой, не забывай.

— Не забуду, — похолодел Кроули.

Несколько дней он обдумывал слова своей могущественной любовницы, а после решил, что с него хватит, покидал самое необходимое в дорожную сумку и исчез под покровом ночи, подальше от страшных дел, что творятся в Эссире, от гнева короля, который обязательно последует за ним, но главное от ее возможной мести. Жизнь для пройдохи целителя была куда дороже сомнительной ласки леди Ровенны Элиран и всех ее богатств.

Весть о трагической смерти третьей королевы застигла его на границе, и он аж затрясся от ужаса. Не стал дожидаться законного пропуска и подкупил стражника, чтобы тот как можно скорее пропустил его в Тарнас, но даже там бедняга не чувствовал себя в безопасности и все время оглядывался в страхе, что в тенях, преследующих его прячется убийца.

Александр стоял у окна, смотрел на восторженную толпу его подданных, на тех, кто был там внизу с единственной целью, узнать, что у Элларии появился, наконец, долгожданный законный наследник, и восславить великого Солнечного короля, королеву и их чудесное продолжение, и очень хотел напиться, так, чтобы до беспамятства. Забыться, забыться хоть ненадолго, не чувствовать этого невыносимого чувства обреченности. Глорис умерла вместе с их не рожденным ребенком, похоронив все его надежды на личное счастье. Сколько уже было этих потерь, сломленных надежд, отчаяния? Казалось, этому не было конца. А теперь не осталось даже веры. Все кончено. Кровавая королева постаралась на славу, чтобы уничтожить весь род Солнечных королей.

— Александр…

Король не стал оборачиваться. Сорос вошел в кабинет также бесшумно, как и всегда. Его тень, советник, ближайший друг, предавший однажды, и гложимый этим предательством.

— Ты помнишь войну? — тихо и равнодушно спросил король. Так тихо, что полукровке показалось, что это ветер сыграл с ним злую шутку. — Тогда было все: кровь, грязь, голод, отчаяние, но мы знали, за что сражались, знали, что эти страшные испытания когда-нибудь закончатся, мы вернемся домой, к родным и близким. А сейчас что? Куда мне возвращаться?

— У тебя есть дети. Дэйтон и Киран.

— Да, — ухмыльнулся король. — У меня есть два сына, и оба не мои.

Сорос похолодел от этих слов, но больше от жесткого, обвиняющего взгляда короля. Он не смог скрыть своих чувств, не смог скрыть вины и боли, если бы мог, встал перед ним на колени, умолял бы о прощении, но знал, что король не простит, никогда его не простит.

— Как ты понял?

— После рождения Кирана начал догадываться, что и Дэйтон вряд ли мой. А потом… как-то заметил твой взгляд, на военном параде. В тот день, когда Дэйтон гарцевал на лошади перед целым полком офицеров. Тогда я увидел отеческую гордость, так не может смотреть просто учитель.

— Почему ты ничего не сказал?

— Не знаю. Не хотел разрушать то, чего нет, наверное. Спокойствие, душевное равновесие, подобие дружбы.

— Прости. Я много раз хотел рассказать тебе…

— И продолжал молчать, — закончил за него король. — Неужели ты так сильно ее любил?

— Когда это случилось, я даже не подозревал, кто она. Просто увлекся красивой одалиской в особняке мадам Картуж. А после, когда ты отправил меня в замок Мартона, графиня и рассказала…

— Хороший план, только женщина может додуматься до такого.

— Да, ты прав. И только женщина может заставить нас поступиться собственными принципами, совестью, забыть о дружбе.

— Забыть свой долг, — снова закончил за него король. — Да, тебя можно понять. Ровенна умеет быть изобретательной.

— Во многом благодаря ей все случилось так, как случилось. Это из-за нее погибла Амина, ее интриги заставили Анну броситься в объятия виконта, возможно и в этой трагедии замешана она.

— Я давно уже понял, кто такая леди Ровенна Элиран. Но в одном ты ошибаешься. Это случилось, да при ее участии, но не по ее вине. Когда-то Кровавая королева говорила, что я никогда не получу то, что хочу больше всего. Мое семя проклято и ни одна женщина не сможет от меня родить, никогда.

— Мне очень жаль.

— Да, мне тоже, — откликнулся король. — Что ж, в одном леди Ровенна оказала мне большую услугу, по крайней мере, она подарила мне наследников, пусть даже не по крови.

— Что ты намерен с ней делать?

— Ничего. Она все еще полезна для меня. С ней я знаю всех предателей в лицо. Пусть так и остается. Явный враг лучше скрытого. Скажи мне, Сорос, а кто ты?

— Твоя тень, — просто ответил он. — Твой друг, но если ты хочешь видеть во мне врага, если захочешь удалить меня…

— Наверное, если бы я ее любил… не знаю, к счастью или нет, мне не ведомо это чувство. Страсть, любовь, одержимость, глядя на твою боль, на безумные выходки Ровенны, я почти счастлив, что мне не дано этого постичь. Странно, я часто вспоминаю твои слова там, в замке графа Мартона, что там я встречу свою судьбу, однако, это не я, ты там встретил свою.

— Я не знал этого тогда. Но я и не ошибся.

— Намекаешь, что она моя судьба? А это не слишком?

— А если я скажу, что нет? А если я скажу, что ты действительно встретил ее? Просто тогда было не время.