Нередко, например, в автобусе, можно увидеть молодого человека, так нахально разглядывающего сидящую напротив молодую даму, как будто это была жирафа, впервые увиденная им в зоопарке. Добрый друг, наверное, сказал бы ему: «Слушай, веди себя прилично!» Но для его собственной пользы такому юноше можно было бы сказать: «Друг, если ты хочешь стать мужчиной, то не давай без всякого сопротивления околдовать себя каждому красивому личику, учись сдерживать проявления симпатии, не выдавай так по-детски своего интереса, иначе однажды каждая сопливая девчонка сможет водить тебя за нос! Разве ты не знаешь, сколь презрительная мина вспыхивает на лице умной девушки, если незнакомый мужчина вдруг начинает пожирать ее глазами?» «У него недержание взгляда», – говорят в Англии о мужчинах, у которых глаза скачут туда-сюда, как необученные молодые охотничьи собаки. Тут невольно подумаешь, что такой человек не в состоянии контролировать себя и во многом другом, ведь по взгляду, по глазам можно судить о поведении человека во всех больших и важных делах.

На этот вопрос одна американка однажды дала следующий ответ: «Джентльмен – это мужчина, который может говорить с женщиной, не давая ей постоянно понять, что она для него в первую очередь представительница противоположного пола».

Большинство мужчин даже не подозревают, сколь глубокую потребность испытывают истинно благородные женские натуры в таких аристократах духа, сумевших достаточно серьезно воспитать самих себя, чтобы общаться с человеком в женщине. Тогда она не будет постоянно путать его мысли и невольно провоцировать к сексуальному кокетству. Даже многие «смешанные натуры» среди женщин, еще не расставшиеся с желанием везде и всюду восприниматься как существа слабого пола и производить впечатление своей внешней женственностью, навсегда останутся благодарными за рыцарскую твердость тех настоящих мужчин, которые делают женщину серьезной, потому что серьезно к ней относятся.

Но такая духовная позиция достигается только энергичным самовоспитанием. Может быть, самой лучшей наградой молодому человеку за многолетнюю дисциплину воли и образа мыслей будет, если он дорастет до такой внутренней свободы, при которой мужчина полностью подавляет в себе самца. А всякая чувственная распущенность заканчивается печально: мужчина, в конце концов, попадает в некое сексуальное рабство, которое никогда не позволит ему прослыть среди женщин «аристократом духа».

Сегодня мы очень гордимся тем, что живем в великую эпоху покорения природы, забывая, что гораздо важнее, чем обуздать силы природы, справиться с необузданными силами человеческой природы. Но разве кому-то еще непонятно, что без такого укрощения сил натуры человека вся наша власть над природой безудержно идет в услужение низким страстям, делая человека рабом природы, вместо того чтобы сделать его ее хозяином? В те великие века, что прошли под сенью религии, люди прежде всего занимались тем, что овладевали человеческой природой. Этой великой задаче в эпоху техники уделяется все меньше и меньше внимания. Результат – налицо. Это особенно ясно проявляется в отношениях полов, когда люди все больше и больше стремятся возвести необузданные инстинкты в высший закон, и даже существует целая школа невропатологов, заявляющих, что духовное сопротивление диктатуре инстинктов представляет собой жуткую опасность для нервов и души. Но уже близится время, когда каждый ясно осознает, что человек, если он хочет подняться до уровня громадных задач и проблем человеческой культуры, должен показать примитивному чувственному человеку, кто хозяин в доме. Подчинение сексуальных инстинктов общему нравственному порядку и всей вытекающей из него ответственности – это, пожалуй, одно из первейших условий выполнения упомянутых задач. Решительно взявшись за решение первой задачи, то есть овладение инстинктами, мы ощутим, как укрепляется наша воля, обостряется видение всех прочих задач человеческого самовоспитания.

Разве не интересно, что в ранние века западного летоисчисления все серьезные люди были вовлечены в мощное духовное движение, направленное на то, чтобы показать человеку чувственному, что он должен во всем слушаться человека духовного?

Тому, кто задает вопрос, какова же главенствующая точка зрения, с которой следует рассматривать отношения полов и воплощать их на практике, тому следует дать следующий ответ.

Этот вопрос не может быть решен каким-то особым образом, как будто сексуальная жизнь – некое суверенное государство, управляемое собственными законами. Нет, отношения полов нужно крепко-накрепко связывать со всеми другими интересами, со всей ответственностью человеческой личности в целом, и эти отношения должны – как и все прочее множество человеческих желаний и интересов – занять свое место в иерархии ценностей, которая все человеческие устремления ставит на службу высшему благу. Поэтому, собственно говоря, нет никакой особой «сексуальной этики», есть только применение универсального нравственного опыта ко всем конфликтам и сложностям, возникающим из половой природы человека.

Даже Гёте, которого особо современные люди так охотно цитируют как гаранта всяческой свободы, со временем пришел в своих взглядах на супружество к строгой серьезности и величайшему благоговению перед святостью формы, потому что судил о браке не с абстрактных высот, а исходя из глубокого жизненного опыта. Его новелла «Избирательное сродство», где наказывается супружеская неверность даже в мыслях, представляется прямым протестом против легкомысленности романтиков. И этот протест великого поэта с годами обострялся все больше, хотя, протестуя, Гёте пришлось самому многое признать и осудить в собственной жизни и поступках. Слова священника в «Избирательном сродстве», без сомнения, выражают его собственную точку зрения: «Кто против брака, кто словом, а то и, хуже того, делом расшатывает эту основу всякого нравственного общества, тот будет иметь дело со мною. Брак – это начало и вершина всякой культуры. Грубого он смягчает, а человеку образованному дает наилучший повод доказать мягкость своего нрава. Брак должен быть нерушим, ибо он приносит столько счастья, что какое-нибудь случайное горе даже и в счет не идет по сравнению с ним. Да о каком горе тут может быть речь? Просто человека время от времени одолевает нетерпение, и тогда ему угодно считать себя несчастным. Но пусть пройдет эта минута, и вы будете счастливы, что все осталось так, как было. Для развода не может быть вообще достаточного основания. Человек и в радостях, и в горестях стоит так высоко, что совершенно невозможно исчислить, сколько муж и жена друг другу должны. Это беспредельный долг, и отдать его можно только в вечности. Порой брак становится неудобным, не спорю, но так оно и должно быть. Разве не такими узами мы соединены с нашей совестью, от которой мы часто рады бы избавиться, потому что она причиняет нам больше неудобств, чем муж и жена друг другу?»

Житье-бытье человека, если его пустить на самотек, похоже на клубок извивающихся змей: там добро и зло, правда и ложь, верность и предательство, созидание и разрушение – все вперемешку. И задача человека в том, чтобы ориентироваться на то, что произошло в начале всех начал: когда свет был отделен от тьмы, суша от воды, так и человек должен в своем собственном мире привести в порядок все неупорядоченное – сверху и наверх. А что же это значит – сверху и наверх? Попробую объяснить это как можно проще и без высокой философии: человек в целом, конечно же, не то же самое, что клубок сплетенных змей, с которым мы сравнили его житье-бытье. Ведь ему свыше дана сила наложить на всю эту неразбериху закон и заменить противоречивый беспорядок своих желаний и стремлений иерархической лестницей, на которой все преходящее и материальное будет подчинено нашим вечным интересам. Животные смотрят вниз, человек смотрит вверх. У животных голова растет прямо из тела и служит его потребностям. Голова человека, как у знаменитой статуи Аполлона Бельведерского, идеальной не только по форме, но и по содержанию, свободно парит над плечами, и назначение ее в том, чтобы управлять телом, подчиняя его высшим целям человека. Но что представляют собой эти «высшие цели»? Человек создан для чего-то большего, чем упорядочивать функции собственного тела. Он должен сделать все для того, чтобы единение людей в любви на земле, сотрудничество самых различных талантов, обуздание всех все еще идущих снизу вожделений стало реальностью. И как раз благодаря работе по созданию такого сообщества любви, благодаря повышению интеллекта и расширению кругозора, вытекающего из такой работы, через самообладание и преодоление самого себя, необходимые при этом, человек должен стать точным подобием того высшего существа, которое за всеми чудесами этого непостижимого мира правит им, наводя в нем порядок.