– О, замечательно! – Он просиял. – Просто великолепно.

– Боюсь, я только что вела себя отвратительно, – храбро сказала она.

– Оба мы были не слишком милы, учитывая, какими милыми мы можем быть, когда захотим. Пойдемте как-нибудь попробуем снова?

– Да, пожалуйста. Давайте попробуем.

– Хорошо. Идите повидайтесь со Стейнером. Он очень приятный малый, ужасно хороший редактор, что, на мой взгляд, всегда привлекательно, и как вы выглядите, уяснит лишь через год или два вашей работы тут. Нет, я не утверждаю, что вы захотите так надолго у нас задержаться.

На свадьбу «проссерсы» явились в полном составе. Сильви выходила замуж в дорожном костюме – и к лучшему, абсурдно подумал Барнаби, поскольку это позволяет ей открыть ноги, которые подтверждают для Гумби, что невеста та самая. Конечно, надо признать, что и лицо невесты не скрыто фатой, но ведь истинные виновники нынешнего торжества именно ноги. Дядя Джим привел сияющее создание с божественными ногами к алтарю и пыхтя ожидал великого мгновения, когда священник спросит (хотя к тому времени уже точно знает), кто выдает замуж эту женщину. С неделю поизучав церемонию венчания и обнаружив, что мужчины в его положении от автора никаких реплик не получили, дядюшка Джим сымпровизировал собственный ответ, не оставляющий места для сомнений: дважды громко прокашлявшись, постучать себя по груди, а затем покосить правым глазом на изумленную пару, облегченно встопорщить усы и ощупать себя (преждевременно) в поисках трубки. Подергивание сзади за фалды помешало церемонии стать чересчур светской.

Венчание происходило в Кенсингтоне, где проживал Гумби, и Стейнер устроил в честь невесты небольшой прием в гостинице «Пейлес». Дядюшка Джим с трубкой во рту и стаканом в руке потянул Барнаби за среднюю пуговицу в уголок и хриплым шепотом спросил:

– Вы, случайно, не экстрасенс?

Неуверенный поначалу, обладает ли такими способностями, Барнаби все отрицал.

– В лозоискательство верите? – спросил дядюшка Джим, тыча в Барнаби черенком трубки.

Чувствуя, что несколько выпал из хода беседы, Барнаби решил, что самым безопасным будет рассмеяться.

– А вы как думаете?

Вернув трубку в рот, дядюшка Джим дружески ткнул Барнаби кулаком в грудь.

– Ну конечно, не верите. Только логично, это же природе противно. Какое отношение имеет ветка дерева в руке человека к роднику в двадцати футах под землей? Это-то сказать можете?

Барнаби признал, что не может.

– Если я раз задал этот вопрос, значит задавал его уже сотню раз – ветка дерева и ветка воды, вот как я это называю, и никто не знает правильный ответ.

– Загадка без разгадки, – согласился Барнаби.

– Не стану утверждать, может, если пройти над золотой жилой с магнитом в руке, какой-то толк будет. Но дерево есть дерево, а вода есть вода, и вода никогда не притягивала дерево, а дерево – воду. Видели лозоискателя за работой?

– Боюсь, никогда.

– Сплошное мошенничество. Он же заранее все разнюхал. – Вынув трубку изо рта, дядюшка Джим осмотрел комнату выпученными голубыми глазами. – Сплошное мошенничество, куда ни глянь.

– Воистину.

– Э-э… Лин хорошо смотрелась.

Барнаби потребовалось некоторое время, чтобы отождествить Лин с Сильви. Он с пылом согласился.

– И за приятного парня выходит. По части лозоискательства он со мной согласен. Задал ему свой вопрос, едва его увидел. А ведь он изобретательный. На всякие штуковины мастак. Ваше здоровье, мистер э-э-э…

– Спасибо. И ваше. И Сильви… я хотел сказать Лин… Линетты и Гумби… Спенсера… о черт… за молодых!

– Вот это правильно! – Выпив, дядюшка Джим изрек с огромным презрением: – Лозоискательство! – и понес свое мнение следующему незанятому гостю. Похоже, оно очень его занимало.

Пока же к Барнаби подошла Сильви.

– Вам обязательно надо познакомиться с моей тетей.

А тетя, седая кроха, сплошь улыбки сквозь слезы, сказала:

– Лин никогда не забудет, что вы для нее сделали, мистер Раш, и я тоже, и Спенсер. Нам ужасно будет ее не хватать, но ведь так всегда бывает, верно, когда они вырастают?

Согласившись, Барнаби задумался, сказал ли ей кто-нибудь, что она не теряет племянницу, но приобретает племянника, а вслух промямлил, мол, все любят… э… Лин… и так приятно видеть их обоих такими счастливыми.

– И это замечательно, верно, миссис Сильвер?

Тетушка кивнула:

– Он хороший молодой человек. Мне бы не понравилось, будь он иным.

Молодожены собирались попасть на поезд в двадцать минут четвертого и уехали с приема, когда гости только-только разогревались – но не раньше, чем Барнаби поцеловал на прощание невесту.

– И не забудьте, вы обещали позволить мне приехать и посмотреть, как вы устроились в своем новом доме.

– Ох, мистер Раш, вы правда приедете?

Внезапно невесту с головой накрыли волны свободомыслия миссис Уиллоби Прэнс. Сильви по-дружески похлопали по спине, и голос сердечно произнес: