— Значит, ты опять на три лунки обскакал. Трус не играет в гольф, — ввертывает Роберт, он же Рыжик.

Томми пропускает эту реплику мимо ушей.

— Напрасно смеешься. Автоматика необходима. Чтобы никаких сюрпризов.

— Выглядит аппетитно, — говорит Роберт, не отрывая взгляда от ложбинки Лоррейн.

— Очень славная и сочная, — говорит Лоррейн, пристально посмотрев на Роберта.

— Бледноватая, — сокрушается Морин, — Хотелось, чтобы с корочкой.

— Просто принципиально другой способ, — успокаивает Чарли. — Микроволновки почти не изменяют цвет продукта.

— Ну ладно, нельзя судить о книге только по обложке, — говорит Лоррейн.

— Чарли, а ты уверен, что пташечка мертвая? — говорит Томми, изобразив волчий оскал, то есть улыбнувшись. — У нее такой видок, будто она сейчас вскочит и даст деру.

Лоррейн медленно облизывает губы. Роберт роняет свой нож. Чарли старается ничего этого не замечать, полностью сосредоточиться на разделывании индюшки, Морин раздает тарелки, чтобы гости могли наложить себе овощей. Нож для разделки у Чарли электрический, поэтому все разговоры из-за шума прекращаются. На блюдо падают срезанные куски мяса. Чарли уверен, что индюшка его не подведет, хотя могла бы, конечно, выглядеть поаппетитнее. Ладно, главное, что все сделано строго по инструкции.

И вот уже от индюшки остается только остов. Все по очереди передают Чарли тарелки, и он кладет на каждую по куску. Пока не наполнены все тарелки, никто не приступает к трапезе. Морин наконец тоже усаживается. Все наливают себе белое "Вино Верде".

— Перед тем как мы приступим, — говорит Чарли, — позвольте произнести тост в честь Морин, приготовившей нам это чудесное угощенье.

— Морин!

— За тебя, Морин!

— Мам, за тебя!

Морин вспыхивает.

— Скорее ешьте. Пока не остыло.

Первым пробует индюшку Роберт. Его лицо вдруг каменеет и становится совершенно непроницаемым. Морин тоже кладет в рот кусочек, но едва не выплевывает — очень горячо. Но странное дело, сверху мясо горячее, а внутри — холодное. Оно одновременно и передержано и недодержано. Часть куска горячая, часть — абсолютно холодная. А главное — мясо очень жесткое, его почти невозможно жевать. Морин пытается не выдать своего разочарования.

— Это… — начинает Роберт и тут же замолкает, беспомощно глядя на дядю.

Томми старательно пытается жевать. Он ободряюще кивает Морин, но выдавить из себя фальшивую похвалу он не в состоянии.

— Это ужасно, — бормочет Морин.

— Ничего подобного, — говорит Чарли, жестоко сожалея о том, что решил сэкономить тридцать фунтов и не купил печь с автоматической настройкой. Он отрезает большой кусок от грудки и демонстративно запихивает его В рот. И сразу убеждается в том, что мясо несъедобно, но изображает довольную улыбку.

— Потрясающе. В обыкновенной духовке мясо никогда не получается таким сочным.

Лоррейн молчит, но достаточно и того, что она вообще не прикасается к своему куску. Морин отпивает большой глоток вина и придает своему лицу выражение веселой бесшабашности.

— Нет-нет. Это ужасно. Я сейчас.

Она убегает в кухню, возвращается с пластмассовой миской и начинает складывать туда куски индюшатины, отлепляя их от тарелок.

Чарли смертельно оскорблен.

— Господи боже мой, Морин… говорю же тебе, все отлично. Не смей трогать мою тарелку.

— Прекрати, Чарли, давай ее сюда.

— Нет. Это прекрасная печь, и она прекрасно работает. И стоит целых двести пятьдесят фунтов.

— Пап, цена еще ничего не значит.

Роберт протягивает Морин свою тарелку. Томми и Лоррейн следуют его примеру.

— Это лучшая рождественская индейка в моей жизни, — упорствует Чарли, запихивая в рот очередной кусок.

Морин возвращается на кухню. Там она останавливается и делает несколько глубоких вдохов. Из-за этой проклятой индюшки праздник безнадежно испорчен, но транквилизаторы помогают ей сохранить остатки душевного равновесия. Только она совершенно не представляет, что же делать дальше. И тут в дверном проеме возникает Томми. Он обнимает Морин, притискивая к своему огромному телу.

— Не переживай, Мо. Было бы из-за чего! Подумаешь, жратва. Ты не виновата. Тебе нужна такая печка, чтобы регулировала эти хреновы волны… не бери в голову! Знаешь, я кое-что придумал. Тут поблизости есть один гребаный придурок, местный Ганди. Устроим рождественский ланч по-бомбейски!

— Я даже не знаю, Томми…

— Да ты не сомневайся. Ну что, действуем? Одной неприятностью больше, одной меньше, подумаешь! Я всегда смогу выкрутиться. Не хрена кукситься, выше нос! Томми все устроит в лучшем виде.