— А у тебя была брачная ночь? — осторожно спрашивает Барри.

— Да, и неплохая, — весело отвечаю я. — Завтрак в ресторане «Невис» был просто потрясающим.

Насколько я помню, во время медового месяца Билл в первый и в последний раз раскошелился и заказал еду в номер.

— У тебя хороший муж? — спрашивает Барри.

Не знаю. Мне ясно, что одна из причин моего присутствия здесь — то, что именно это я и пытаюсь выяснить. Я полагала, что сделала ошибку, выйдя замуж на Билла. Но, глядя на Барри и на лысого, который покусывает его за ухо, я понимаю, что у нас бы с ним ничего не вышло. Не думаю, что я предназначена для соевого молока и молчания. Не говоря уже о других очевидных неудобствах.

— Я долгое время полагала, что мой муж — вполне достойный человек, — искренне отвечаю я. — К сожалению, он от меня ушел.

— Люди меняются, — напевно говорит Махариши. — Все, что случается в настоящем, — это временные изменения. Не позволяй нынешним неприятностям заслонять от тебя минувшие радости.

Переезд Билла на Девяносто третью улицу — это, на мой взгляд, преступление, а не неприятность, но я понимаю, что хочет сказать Барри. Если что-нибудь заканчивается, это не значит, что игра не стоила свеч. Моему браку пришел конец, но долгое время он приносил мне счастье. Я не жалею о двадцати годах семейной жизни и о том, что у меня двое замечательных детей.

К сожалению, лысый указывает на часы — видимо, обет молчания вот-вот вступит в свои права. Свет иного мира вновь озаряет лицо Барри. Я все еще в доме, но могу поклясться: Махариши вознесся на вершину горы.

— Увидимся на сатсанге? — мягко спрашивает он, провожая меня до двери.

— Нет, я должна ехать. Но спасибо. Кажется, я нашла то, что искала.

Я кладу руку ему на плечо и легонько целую его в щеку. И, черт возьми, лысого тоже.

Конечно, не предполагается, что адвокат должен принимать дела своего клиента близко к сердцу, но поведение Чарльза Тайлера пробуждает во мне желание предложить ему успокоительное. В течение последних пятнадцати минут он корчился в кресле, кусал нижнюю губу и нервно шаркал ногами, постукивая по задней стенке стола. Если он испортит полировку, я включу в счет стоимость отделки. Чем дольше мы беседуем, тем беспокойнее он становится. А поскольку у меня нет права на выдачу лекарств, я лезу в ящик за другим спасительным средством.

— Возьмите леденец, — предлагаю я, протягивая ему полупустую коробку. Я привыкла носить с собой конфеты с тех пор, когда дети были маленькими, и сама изрядно подсела на сладкое. Держу пари, леденцы вызывают привыкание не хуже сигарет. Возможно, следует возбудить дело против их производителя.

— Спасибо, — отвечает мистер Тайлер, тянется за конфетой, но передумывает и снова откидывается на спинку кресла. — Хотя нет. — Короткая пауза. Он опять наклоняется вперед и берет полную горсть. — Впрочем… благодарю.

Вместо того чтобы сунуть конфеты в рот и, стало быть, оставить в покое нижнюю губу, он кладет их перед собой на стол и начинает сортировать по цветам. Ему досталось много зеленых. Я подавляю в себе желание выхватить из этой кучки одинокий красный.

— Итак, мистер Тайлер, — говорю я, пытаясь вести себя, как и подобает юристу, — мы не слишком-то продвинулись. Давайте вернемся к самому началу. Вы рассказали Артуру, что истица, Бет Льюис, несправедливо обвиняет вас в том, будто вы продвигаете по службе Мелину Маркс, — я указываю на обнаженную красотку на фотографиях, — из-за своих личных пристрастий. Вы сказали моему шефу, что невиновны.

— Я невиновен.

Я вздыхаю. Как говорят в таких случаях адвокаты, если бы мне давали двадцать пять центов каждый раз, когда мой клиент заявлял о собственной невиновности, я бы давно накопила на новую машину. И научилась бы вручную переключать коробку передач.

— Но эти снимки дают понять, что вы и в самом деле не равнодушны к Мелине Маркс, — говорю я, значительно смягчая формулировку. На самом деле снимки дают понять, что у мистера Тайлера и Мелины есть неплохие шансы сделать карьеру в «Плейбое» — и в этом имеются свои плюсы: если защита провалится, у него нет никакого будущего в «Аладдин филмз».

— Мои отношения с мисс Маркс никоим образом не связаны с этим делом.

Я недоверчиво смотрю на него.

— Ваши отношения с мисс Маркс связаны с ним самым непосредственным образом. — Я указываю взглядом на снимки. — И мне приходится сделать вывод, что вы действительно питаете к ней нечто большее, чем профессиональный интерес.

Он искоса смотрит на глянцевые улики.

— Возможно.

— Но вы скрыли эту важную информацию от Артура.

— Он и не спрашивал. Он спросил, виновен ли я. Я невиновен.