Мальцева Анжела Петровна
Шрифт:
Вообразить – овладеть. Поэтому желание не нуждается в объекте, так шкуже владеет им в своем воображении. Удовольствие и неудовольствие – лишь следствия перехода от одного уровня совершенства к другому:
«Душа стремится воображать только то, что полагает ее способность к действию» (там же, с. 119)
«Между всеми аффектами, относящимися к душе, поскольку она активна, нет никаких, кроме относящихся к удовольствию и желанию» (там же, с. 126).
«Удовольствие есть переход человека от меньшего совершенства к большему. Неудовольствие есть переход человека от большего совершенства к меньшему (при этом способность человека к действию уменьшается). Я говорю переход, ибо удовольствие не составляет самого совершенства. Если бы человек родился с тем совершенством, к которому он переходит, он владел бы им без аффекта удовольствия» (там же, с. 127).
Мы активны в своем желании, сама эта активность, вызываемая желанием, приносит нам удовольствие. В желании, в самом факте его существования нет ничего ни постыдного, ни ничтожного. Желание – признак полноты бытия, а не его нехватки. Даже любовь как разновидность желания не нуждается в любимом для того, чтобы оставаться самое собой:
«Итак, я признаю только три первоначальных или главных аффекта, а именно: аффекты удовольствия, неудовольствия или желания. Любовь есть удовольствие, сопровождаемое идеей внешней причины. Такое определение достаточно ясно выражает сущность любви. Определение некоторых авторов, определяющих любовь, как желание любящего соединиться с любимой вещью, выражает не сущность любви, но ее свойство» (там же, с. 128).
Желание, далее, есть власть действовать с пониманием самого действия: «…между влечением и желанием существует только то различие, что слово желание большею частью относится к людям тогда, когда они сознают свое влечение; поэтому можно дать такое определение: желание есть влечение с сознанием его» (там же, с. 90).
«Душа стремится пребывать в своем существовании. Но под стремлением мы разумеем желание. Следовательно, желание присуще нам также, поскольку мы познаем, иными словами, поскольку мы активны» (там же, с. 124).
«Самое полезное в жизни – совершенствовать свое познание или разум, и в этом одном состоит высшее счастье или блаженство человека; ибо блаженство есть не что иное, как душевное удовлетворение, возникающее вследствие созерцательного (интуитивного) познания бога. Совершенствовать же свое познание значит не что иное, как познавать бога, его атрибуты и действия, вытекающие из необходимости его природы. Поэтому последняя цель человека, руководствующегося разумом, т. е. высшее его желание, которым он старается умерить все остальные, есть то, которое ведет его к адекватному постижению себя самого и всех вещей, подлежащих его познанию» (там же, с. 190).
Спиноза, таким образом, одним из первых в истории философии заявил о потенциальной продуктивности желания.
Следующим важнейшим вкладом Спинозы было определение главенства желания в его отношениях с объектом. В противовес Платону, Спиноза говорит о том, что мы желаем вещи не потому, что они хороши; напротив, мы делаем вещи благами, потому что они явились объектами нашего желания: «Итак, из всего сказанного ясно, что мы стремимся к чему-либо, желаем чего-либо, чувствуем влечение и хотим не вследствие того, что считаем это добром, а наоборот – мы потому считаем что-либо добром, что стремимся к нему, желаем, чувствуем к нему влечение и хотим его» (там же, с. 90).
Именно желанием и в желании представлена индивидуальность человека. Спиноза пишет: «Желание всякого индивидуума отличается от желания другого настолько, насколько природа или сущность одного отличается от сущности другого. Далее, удовольствие или неудовольствие составляют страдательные состояния, которыми способность или стремление каждого пребывать в своем существовании увеличивается или уменьшается. Но под стремлением пребывать в своем существовании, поскольку оно относится вместе и к душе и к телу, мы разумеем влечение и желание; следовательно, удовольствие или неудовольствие составляют самое желание или влечение, поскольку оно увеличивается или уменьшается, способствуется или ограничивается внешними причинами, т. е. они составляют самую природу каждого индивидуума» (там же, с. 123).
Спиноза говорит о желании как о реальности, как об активно утверждаемой и творимой реальности, а не знаке или указании на реальность: «Душа переходит к большему или меньшему совершенству тогда, когда ей случается утверждать о своем теле что-нибудь такое, что заключает в себе более или менее реальности, чем прежде» (там же, с. 138).
Анализ концепции Спинозы позволяет заключить, что философ субстанциализирует желание. Желание – объективная реальность, с которой следует считаться. Вообще, Спиноза исходит из идеи невозможности устранения законов природы. Поэтому разум не может требовать ничего, что было бы противным природе (см. здесь и далее: «Этика», с. 537, 586). Над природой господствуют, повинуясь ей. Спиноза советует ограничить наиболее слепые, бурные и потому опасные для человека аффекты через познание их механики (с. 610). «Слепые аффекты» можно и нужно подчинить более мощным «благотворным аффектам». Тогда, в полном соответствии с законами природы, произойдет перестройка взаимоотношений между аффектами, и доминирующую роль среди них станут играть те, которые возвышают и освобождают человека. Высшим и самым благодетельным среди аффектов, согласно теореме четвертой части «Этики», – является «познание», т. е. совокупность идей удовольствия или неудовольствия, ясно осознаваемых нами (с. 531).
Такая трактовка познания преследует несколько целей. В соответствии с рационализмом Спинозы, телесно-чувственное (удовольствие) и мыслительное (идея, осознание, этого удовольствия) рассматриваются как две стороны одного и того же состояния. Кроме того, имеется в виду, что осознание удовольствия само есть удовольствие, но более высокого ранга. Познание есть высший аффект. Оно радостно для сильного ума, значит оно обладает могучим воздействием. Наконец, само аффективное содержание познания есть идея, т. е. высший аффект рационален, а аффекты низшие отличаются от него разными степенями развития в них рационального, что и позволяет аффектам бороться друг с другом, а философу рассматривать их борьбу как столкновение идей (понятий).
Познание, согласно иносказанию Спинозы, есть «соединение с богом». Причиной познавательного аффекта в конечном счете следует считать именно Бога, т. е. субстанцию, а значит наиболее сильную из всех причин. Поэтому этот аффект столь возвышает человеческий ум и радостен для него. Спиноза тесно связывает воедино познание и эмоции. Познавательная деятельность должна быть по самой сути своей аффективно приподнятой, страстной. А сознание того, что наш ум связывается со всей природой и приобщается через «бесконечный интеллект» к ее «вечности», наполняет нас ликованием. Познание освобождает от более низких и разрушительных страстей, отрешает от страха смерти. «Человек свободный, – гласит 67 теорема пятой части «Этики», – ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни» (с. 576).