В «личном желании» каждый шаг к цели сближает предмет и объект желания. В «индивидуальном желании» каждый шаг к цели все больше отдаляет объект от предмета. В результате мы имеем тщетно растрачиваемые силы. Удовольствие в случае «индивидуального желания» кратко, связь с материальностью мира ограничивает его. Удовлетворение – награда духу, отрицающему материальность и ограниченность мира.

Приходится, к сожалению, констатировать, что «личное» желание – привилегия немногих. Большинство людей в современном мире подвержены желанию «индивидуальному». Доказательством тому служит доминирование в создаваемых современными художниками образах желания алгоритма именно «индивидуального» желания (взять хотя бы все фильмы современного французского кинорежиссера Ф. Озона и особенно его работу «Пианистка» о ведущем преподавателе парижской консерватории – несчастной женщине, уничтожаемой «индивидуальным» желанием). Философский анализ произведений современной массовой культуры позволяет сделать вывод о том, что наиболее востребованным в этой культуре становится желание маниакальное (как извращенная форма «индивидуального» желания). Доказательством тому является установленный мною факт превращения сексуального маньяка в нового культурного героя (Мальцева, 2000).

Итак, «индивидуальное» желание «хочет всего». В «Исповеди» Августин пишет о том, что в юности он был раздираем двумя желаниями: желанием греховных чувственных удовольствий и желанием быть любимым Богом/любить Бога. Но ведь именно «индивидуальное» желание, его «ненасытность» и «всеядность», и создало эту ситуацию. Не будь у юноши «индивидуального» желания, он удовольствовался бы порочной жизнью. Но в том-то и дело, что носитель «индивидуального» желания с равною силой (в этом примере) желает и быть чистым, и грешить, и предаваться блуду, и обращать к Господу лицо свое без стыда. Я хочу сказать о том, что «индивидуальное» желание и «личное» желание – это не два разных одновременно существующих желания, а скорее два этапа в развитии самого желания как такового. Переход от одного типа желания к другому происходит в виде перерождения или преображения самой способности желать. В этом смысле к «личному» желанию не перейти без «индивидуального». Вероятно поэтому, как о том повествуется в Библии, Богу угоднее обратившийся к вере страшный грешник, нежели абсолютный праведник. Вероятно поэтому, как о том говорится в древней китайской легенде, Учитель отказывается взять к себе в ученики абсолютно невинного юношу, который никогда в жизни не воровал, не убил человека и не лгал. Именно избыточность («индивидуального») желания создает ситуацию, угрожающую свободе субъекта, но именно эта избыточность и актуализирует ценностность свободы.

Свобода – в бытии собой. И здесь нельзя понимать свободу «механически». Шар не свободен и не не свободен катиться вниз по наклонной плоскости. Свобода есть только там, где есть осознание возможности выбора. Если я не могу быть самой собою – я не свободна. Так, пленник, не смотря на связанность рук и применяемое к нему насилие (с целью выведать у него какую-либо тайну), – свободен, так как следует собственному желанию не стать предателем и быть самим собой, т. е. героем. Но что значит «быть собой»? Казалось бы, если я следую «индивидуальному» желанию, то я свободна. В действительности, на пути подчинения максиме «индивидуального» желания самость подвергается риску исчезновения. «Индивидуальное» желание хочет всего подряд, так как во всем видит себя и всем стремится владеть; это выход «вовне», в результате чего «Я» утрачивает «фокус», рассредоточивается. Напротив, «личное» желание – в себе отыскивает Другого и Иное. «Личное» желание – движение «вовнутрь», чтобы найти в личности весь мир. Только следуя «личному» желанию, я обретаю себя как свободную, т. е. способную к дальнейшему (бесконечному) развитию. Без знания «для чего я коплю себя» самость распыляется («индивидуальное» желание). «Личное» желание всегда призвано.

Отсюда вывод: быть свободным/ной – иметь/допускать причиной своих мыслей и поступков только «личное желание», а не «индивидуальное желание», потребность или вожделение.

В определенном смысле «индивидуальное» желание желает самое себя. Его целью является оно само. Правило, которым руководствуется человек в таком случае: «Живи так, чтобы ты по возможности исполнял все твои желания, чтобы ни одно из твоих желаний не оказалось неисполненным». Дорожа каждым желанием, жертвуют, в конечном итоге, свободой и способностью желать.

«Личное» желание подчиняется правилу: «Живи так, чтобы желание твое было удовлетворено, т. е. чтобы ты всегда был способен желать, был бы свободным в движении к превосходящей объект желания цели».

В «индивидуальном» желании желающий стремится чувствовать свободу, что невозможно и что неминуемо ведет к утрате свободы (которая есть достояние времени). Механизм такого искусственного добывания свободы таков: следуя несопоставимым желаниям или стремясь осуществлять все свои желания, создают и накапливают в себе несвободу до такой степени, что в этом мучительном напряжении раздираемого во все стороны духа исполнение хотя бы одного желания воспринимается как облегчение, которое и принимают неправомерно за свободу. Налицо «психологизация» свободы, подмена понятия свободы чувством свободы.

В «личном» желании субъект пребывает в свободе, он уже свободен и не нуждается потому в чувствовании свободы.

Испытывающий «индивидуальное» желание субъект всегда находится в страхе слияния с отрицающим его индивидуальность миром. По сути, работа этого желания негативна: «Я – не тот, не тот, не тот». Данное желание ничего не создает. Даже тогда, когда с торопливой жадностью захватывается все, что «плохо лежит», в действительности это – неумение справиться с наползающим со всех сторон анонимным «Все». Индивидуальность вывешивает таблички «Мое» и строит «заборы», но, оставаясь в горизонтали бытия, не может и не сможет обрести принципиальной этотности.

Напротив, «личное» желание говорит: «Я — этот, этот, этот», не боясь слияния и распыления, поскольку весь мир имеет в себе, чудесным образом возвышаясь при этом над всем, благодаря личности.

Вернейшим признаком «индивидуального» желания является всегда приходящая мысль о невозможности так жить, мысль о благе смерти. «Личное» желание создает счастье субъекта.

В определенном смысле «индивидуальное» желание не может любоваться и созерцать красоту мира. «Индивидуальное» желание хочет действовать. «Личное» желание спокойно взирает на мир, дорожа своим объектами и понимая их ничем не заместимую уникальность.

Как я уже неоднократно показывала, способы бытия в согласии с законами «индивидуального» и «личного» желания эксплицированы в многочисленных литературных опытах.

Прежде всего могут быть названы произведения, созданные в жанре автобиографии и биографии: описывающая рождение «личного» желания «Исповедь» Августина Блаженного и «ода» «индивидуальному» желанию – биография Г. Миллера «Гений и похоть» Нормана Мейлера.

Нужно сказать, что «индивидуальное» желание (как мировосприятие, мирочувствование, эстетика и мораль) представлено в художественной литературе максимально полно. Достаточно назвать такие произведения как «Доктор Фаустус» Т. Манна, «Великий Гетсби» Ф. Скотта Фицджеральда, «Наслаждение» Габриэле Д’Аннунцио, «Тропик рака» Г. Миллера. Вот перед нами герой романа современной французской писательницы Ф. Саган «Смутная улыбка», который время от времени, чтобы избавиться от досаждающей его скуки, мучает любимую жену, очередную любимую любовницу и самого себя, погрязнув в трясине «индивидуального» желания, которое ни в чем не может «себе» отказать. Героиня другого романа Саган, Люсиль, убегает от не молодого, но очень богатого покровителя к красивому бедному юноше, которого она страстно полюбила, но от которого вскоре возвращается назад, поскольку любовь потребовала от нее верности, ответственности, окончательного выбора себя и своего призвания, выбора, на который не способно ее «индивидуальное» желание («Сигнал капитуляции») [108] .