Выводы к главе. Следует признать особенную сложность вопроса о рациональности желания. Желание имеет свою логику, оно рационально. Правда, следует говорить о разных уровнях рациональности «индивидуального» и «личного» желания. «Личное» желание нацеливает субъекта на достижение Высшего блага. Но тут возникает вопрос: как желание может «знать» о моем Высшем благе, о Благе всей моей жизни, если я прожила только часть своей жизни? Как же мы можем доверить всю еще не прожитую жизнь «личному» желанию, которое «берется» уже сейчас обеспечить наше «полное» счастье, счастье всей нашей жизни? Будет ли такая «доверчивость» рациональной?

Ответить на это можно следующим образом. Именно потому, что, отдавая предпочтение Высшему благу (перспектива всей жизни) перед относительными благами (перспектива «здесь и теперь»), я рискую больше, – следование «личному» желанию требует большей рациональности агента. Подобно ситуации в философии, когда, при отсутствии возможности математически и экспериментально проверять выводы, от философов требуется большая тщательность и повышенный критицизм при оформлении рассуждений и заключений, так и в следовании «личному» желанию от человека требуется быть более рациональным и особенно ответственным в выборе «себя».

Развитое, полноценное, «личное» желание именно разумно, коль скоро оно устремлено к абсолютному, безусловному, бесконечному. Но желание при этом не безрассудно. Желание не находится в конфликте с рассудком, поскольку учитывает «здесь и теперь» обстоятельства субъекта. Правильнее было бы сказать: рациональное Я находится в постоянном становлении вместе со своими желаниями.

Остановимся на этом особо.

Главной ошибкой классической философии было рассмотрение рационального действия как воздержанного от желания или как действия, в котором разум контролирует желание, а рациональным деятеля делает следование не желанию, но рассудку. Вот как представляется обычно выбор рационального агента между двумя возможными действиями X и Y. Действие X соответствует желанию агента. Оно, словно открывающаяся взгляду дорога, пространственно располагается, допустим, слева от находящегося в точке О агента. «Дорога» Y уходит вправо, идти по ней – следовать голосу рассудка. Говоря образно, задача рационального агента – не бросаться сломя голову по дороге X, а, трезво рассмотрев все отдаленные последствия путешествия по каждой из дорог, пойти по дороге Y.

На самом деле «пространственное» рассмотрение рационального действия приводит к ошибке. Ошибка эта закономерна – понятия пространственного мышления не применимы к анализу жизни человеческого духа. Выбирая что-либо, мы не стоим на земле перед двумя расходящимися в стороны дорогами. Пространственная протяженность не относится к феномену длительности, как замечательно показал это в свое время Анри Бергсон. Дух – это течение времени; и разум, и желание – длятся, а не имеют место. Вооружившись этой мыслю, мы в вышеприведенном примере рассмотрения агентом факта возникшего у него желания уже не увидим более конфликта желания с рассудком.

Конфликта между разумом и желанием нет, так как, собственно, нет никакого разума как моего второго Я. Вот, что происходит в момент выбора действия. Все начинается с момента возникновения желания. Агент рассматривает свое желание, он осуществляет его в своем воображении, он символически обладает объектом или любуется им, находясь в метаксическом отношении, которое делает его самого другим и изменяет Другого, попавшего в поле желания. Таким образом, желание меняет агента. Поэтому он уже другой к тому моменту, когда он принимает решение не следовать этому желанию, а выбрать «путь Y». Это желание сделало его таким разумным, а не абстрактный разум, висящий у него над головой, повелел ему отказаться от «пути X». Более того, сам «разумный путь Y» вовсе не был дан агенту вначале. Это желание «подсказало» его субъекту, желание (как событие и Встреча, как метаксическое отношение и процесс) явилось причиной появления перед сознанием агента варианта Y.

Альфред Шюц пишет об аналогичном случае выбора между мотивами так:

«В действительности выбор между двумя возможностями осуществляется в последовательном прохождении Я через ряд «состояний», в каждом из которых оно «растет, обогащается и изменяется», пока «свободное действие не отрывается от него, словно перезрелый плод». Эти две «возможности», две «тенденции» или два «направления», которые мы, как нам кажется, выуживаем из множества последовательных переходов сознания, в действительности не существуют до осуществления действия; существует одно только Я, находящееся в беспрестанном становлении вместе со своими мотивами» [120] (с. 762).

Это желание породило другое, «разумное» решение, которого не было на самом деле до того, как агент что-то пожелал. Нет никакого разума наряду с желанием. Более того, нет никакой борьбы даже между двумя желаниями, есть лишь отсутствие полновесного, целого, всю меня захватывающего желания, когда я желаю во всю полноту моей личности. Именно «недоразвитость» желания порождает колебания и сомнения, а не борьба между «всегда рассудительным» разумом и «всегда неразумным» желанием. Факультативная психология, образами и представлениями которой руководствуется классическая философия, невольно выставляет человека «сумасшедшим», в голове которого постоянно спорят двое или даже трое «людей»: Разум, Желание и Воля. В действительности, проблемой человека является его неспособность желать во всю силу и полноту своей личности, представать в своем желании целостно.

При рассмотрении желания мне важно было не отходить от намерения совмещать ценностный и когнитивный подходы к анализу феномена. Я стремилась исследовать феномен желания аналитически, не игнорируя при этом таинственность и чудесность желания, допуская возможность принципиальной непознаваемости некоторых сторон феномена. Я стремилась, далее, к всестороннему рассмотрению феномена: поиск ответов на вопросы о том, что такое желание, что составляет его сущность, что входит в отношение желания, в каких обличьях желание выступает, совмещался с поиском ответов на вопросы: есть ли что-то, что человек должен желать; зачем человеку дано желание; ответственен ли человек за то, что и как он желает.