Личность не существует до выбора, чтобы затем его произвести, – она рождается в выборе, самим этим выбором. Она выбирает в себе и вне себя. То, что она выбрала, она называет своим и представляет всем как свое. Личность – это и есть процесс выбора/избрания.

Личность может выбирать «свободу». Свобода потому и свободна, что ее можно выбрать. Потому правильнее было бы говорить не о «свободе выбора» (формальная свобода, которая есть и у индивидуальности), а о «выборе свободы» (содержательная свобода личности). Чтобы стать актуальной, свобода должна стать предметом нашего желания. И если бы нам разрешили выбрать свободу только один раз, т. е., будучи выбранной, она не могла бы быть утрачиваемой, – она не была бы тогда свободой. Свободу всякий раз нужно выбрать как единственное желание, желание, которое, в силу своей единственности, не может не быть исполненным.

Свобода обязательно должна быть связана с желанием, так как желание по определению бесконечно, в том смысле, что даже будучи удовлетворенным, оно не исчезает, а, напротив, удовлетворение и именно удовлетворение, а не простое исполнение, разжигает желание. Стоит нам познать свободу, как мы хотим ее все больше.

Когда человек делает то, что он желает делать, – он свободен. Но здесь нужно учитывать следующее. Можно найти немало доказательств тому, что желания могут ограничивать свободу человека, что желания сами могут быть препятствиями на пути совершения того, что человек желает сделать [115] . Возьмем в качестве примера несопоставимые желания. Если человек испытывает одновременно несколько несопоставимых желаний, т. е. таких желаний, каждое из которых может быть исполнено лишь за счет неудовлетворения остальных желании или одного другого желания, то именно множественность желаний становится причиной несвободы человека. С другой стороны, мы не можем найти доказательство тому, что каждое отдельное желание может быть препятствием своему собственному исполнению. Отсюда следует, что удаление любого желания из группы несопоставимых будет увеличивать свободу их носителя, а выделение одного и только одного желания может стать одним из важнейших условий полной свободы индивида.

Проанализируем следующие отрывки из «Исповеди» Августина [116] . Он пишет:

Желание может быть удовлетворено, только если душа вкладывает себя в желание целиком, т. е. когда человек желает во всю полноту своей личности. Получается: чтобы свобода была достигнута, ее нужно просто пожелать во всю полноту своей личности. Здесь видно насколько близок Августин к определению свободы через выбор только одного желания: желания быть свободной личностью. Августин понял, что на пути одного желания – стоит только «вложить себя целиком в него» – нет никаких препятствий. Субъект тем свободнее в отношении исполненного действия, чем полнее представлена в желании этого действия его личность.

Ни логически, ни метафизически мы не ограничены на нашем пути к свободе. Мы ограничены на пути к свободе лишь эпистемически. Мы сами – причина нашей собственной несвободы. Свободу нужно только пожелать, но мы боимся лишиться несвободы, так как опасаемся, что при исчезновении несвободы мы потеряем чувственное ощущение свободы, которое возникает всякий раз, когда душа выпускается из неволи. Мы не хотим быть уже в свободе и не мучиться, мы хотим время от времени испытывать острое чувство освобождения и готовы потерпеть боль несвободы. Ведь выбрав бытие свободным, человек уже не сможет ощущать ее, как не может ощущаться здоровье, когда мы здоровы. Вот почему многие не выбирают свободу. Но расплатой за эти «игры со свободой» становится постепенное угасание самой способности желать.

Свобода прямо связана с желанием, со способностью испытывать желание и желать. Путь буддизма, убивающего желание, уничтожает вместе с тем и личность, и самое свободу.

Бытие свободной личностью есть не удовольствие (достояние тела и психики, чувственности), но удовлетворение (достояние духа, одухотворенного блаженства). В отличие от удовольствия, удовлетворение не ограничено во времени, потому что само есть время. Например, пол часа до рассвета свободным «удовлетворительнее» остающихся 50 или более лет, которые выставлены на кон и которыми человек рискует, не желая становиться предателем [117] . Бытие свободным захватывает наш дух, а он – вне времени и вне пространства.

Выбор свободы не означает смерти желания, но, напротив, есть углубление и усиление, доведение до совершенства способности желания.

Нужно различать далее «свободу действия» и «свободу человека». Даже если мы признаем, что человек не является сам по себе абсолютно свободным, из этого вовсе не следует, что действие конкретного человека в согласии с его желанием – не свободно. Факт недоступности человеку абсолютной свободы не запрещает относительную свободу его действий. Далее рассматриваются три взаимосвязанных положения, позволяющие, как мне кажется, определять степень относительной свободы действия человека:

(1) Субъект свободен в отношении действия, только если у него есть желание к совершению этого действия.

(2) Субъект тем свободнее в отношении действия, чем от меньшего количества его же собственных желаний ему нужно отказаться ради исполнения этого действия.

(3) Субъект тем свободнее в отношении действия, чем выше в ряду его желаний авторитет того желания, в соответствии с которым он будет действовать [118] .