Через введение понятия «месторазвитие» евразийцы уходили от позитивистской необходимости аналитически расщеплять исторические феномены, раскладывая их на механические системы, – применительно не только к природным, но и к культурным явлениям. Апелляция к «месторазвитию», к «географическому индивидууму» позволяло евразийцам избежать слишком конкретных рецептов относительно национальных, расовых, религиозных, культурных, языковых, идеологических проблем. Интуитивно ощущаемое всеми жителями «географической оси истории» геополитическое единство обретало тем самым новый язык, «синтетический», не сводимый к неадекватным, фрагментарным, аналитическим концепциям западного рационализма.

В этом проявилась преемственность, присущая подходу П. Н. Савицкого, русской интеллектуальной традиции, всегда тяготевшей к осмыслению «цельности», «соборности», «всеединства» и т. д.

Традиции евразийского единения органично восприняла Россия в своем политическом и геополитическом историческом творчестве. Но Савицкий был уверен, что в современную эпоху объединительная миссия России должна осуществляться в новых формах. Он призывает бесповоротно отказаться от прежних методов насилия и войны: «В современный период дело идет о путях культурного творчества, о вдохновении, озарении, сотрудничестве» [80] . Как отмечает профессор И. А. Василенко, по существу Савицкий говорит здесь о том, что Россия должна попытаться в сфере геополитики испробовать новые формы социокультурного творчества для достижения объединительной миссии. Несомненно, это было смелой новаторской идеей, до конца не оцененной ни его современниками, ни потомками. При этом Савицкий неустанно подчеркивал определяющее значение самой идеи единства Евразии в мировой геополитике, в общей геополитической картине мира. Он был убежден: если устранить этот евразийский центр, то все его остальные части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращается как бы в «рассыпанную храмину» [81] . Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от «классической Азии», есть то звено, которое соединяет в единство их всех.

Исторические факты и свидетельства позволили Савицкому сделать еще один очень важный геополитический вывод: русский мир силой неустранимых фактов призван к объединяющей роли в пределах СтарогоСвета. Только в той мере, в какой Россия-Евразия выполнит это свое призвание, вся совокупность разнообразных культур Старого материка может превращаться и превращается в органическое целое, стирая различия между Востоком и Западом [82] .

В лице русской культуры евразийцы видели объединительную и примирительную историческую силу. Они подчеркивали, что разрешить свою задачу Россия-Евразия сможет только во взаимодействии с культурой всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока для нее также важны, как и культуры Запада. Особенность русской геополитики – в обращенности одновременно к Востоку и Западу.

Есть все основания утверждать, что Савицкому принадлежит интересная и оригинальная попытка осмыслить геополитическую модель мира с позиций континентального мышления. Причем концепция Савицкого теоретически обоснована интереснее и убедительнее, чем концепция немецких континенталистов [83] .

Значительным выглядит и вклад Савицкого в осмысление традиционного противостояния двух типов цивилизаций в мировой геополитике «цивилизаций Моря» и «цивилизаций Суши (Континента)». Как нами было показано выше, англо-саксонская геополитическая школа, констатируя это противостояние, подчеркивает его географическую предопределенность. Морские цивилизации традиционно связаны с островными или береговым типами существования, мореходством и торговым строем, преимущественно с демократическими режимами (Афины, Карфаген, Португалия, США, Великобритания). Континентальные цивилизации, напротив, удалены от теплых незамерзающих морей, удобных для судоходства, связаны с сухопутным типом существования и авторитарными системами правления (Спарта, Рим, Византия, Россия). Между Континентом и Морем расположены береговые зоны – Римленд, за контроль над которыми ведется борьба.

Савицкий раскрыл глубинные противоречия континентального и морского типов существования, а также их стратегии, обращенные в будущее. Он обратил особое внимание на то, что фактором организации и сплочения морских цивилизаций в современную эпоху становится единый мировой рынок. Благодаря дешевизне и удобству морских коммуникаций, «страны Моря» могут быстро воспользоваться всеми преимуществами мирового рынка при минимальных затратах на перевозку товаров. Напротив, для «стран Континента» включение в мировой рыночный обмен связано с огромными транспортными издержками. Делая основную ставку на свое включение в мировой обмен, эти страны становятся «задворками мирового хозяйства».

Единый мировой рынок, по Савицкому, сплачивает морской блок, давая ему мощную экономическую основу. Одновременно этот же рынок отбрасывает континентальный мир на периферию мировой экономической и геополитической системы, обрекая его на «догоняющее развитие».

В своей работе «Континент-океан» (1921) Савицкий приводит конкретные цифры: в расчете на одинаковые расстояния германский железнодорожный тариф перед войной был приблизительно в 50 раз выше океанского фрахта. И даже русские ставки на железных дорогах (которые традиционно ниже себестоимости) в 7 – 10 раз превосходят стоимость морского транспорта [84] . К сказанному нужно добавить: ныне разница в морских и железнодорожных тарифах остается весьма существенной. Более того, заявившая о себе тенденция роста стоимости энерготарифов, угля, нефти и т. п. делают наблюдение П. Н. Савицкого чрезвычайно актуальным в наши дни.

Савицкий напряженно размышлял над тем, как устранить невыгодные последствия континентальности. Он полагал, что путь такого устранения – в расторжении в пределах континентального мира полноты господства принципа океанического мирового хозяйства и в созидании хозяйственного взаимодействия отдельных, пространственно связанных друг с другом областей континентального мира, в их развитии, обусловленном взаимной связью [85] .

Что из этого следует? Для континентальных стран, которые вынуждены нести высокие транспортные расходы, необходимо отправлять товары на близлежащие рынки, опираясь на то, что он называл внутриконтинентальным притяжением. К слову сказать, на это положение наследия Савицкого не обратили до сих пор своего внимания ни наши, ни зарубежные геополитики. Внутриконтинентальные притяжения с необходимостью вступают в силу в тех случаях, когда существует расчет для внутриконтинентального производителя и потребителя произвести обмен (не только экономический!) друг с другом без посредства мирового рынка [86] .

Формула этого закона такова:

Z<X+A+B+Y,

где: Z– стоимость провоза единицы товара от континентального производителя к внутриконтинентальному потребителю;

(X+A) – стоимость перевозки того же товара через мировой рынок (X – стоимость сухопутной перевозки до порта, А – стоимость морского транспорта);

(B+Y) – стоимость ввоза продуктов мирового рынка на континент (B – стоимость морского транспорта, Y – стоимость сухопутной перевозки от порта к потребителю).