— Соедините, — кратко сказал президент.

Пока секретарь делал спутниковый набор абонента, Гречаный дожидался с чувством неловкости: года, пожалуй, как три не общались, а тут — здрасьте, я ваша тетя… Впрочем, президент он, можно с таких позиций говорить, если не очень обрадуется Судских неожиданному звонку.

Связь была на удивление чистой.

— Здравствуй, Сеня, — услышал Гречаный в ответ знакомый голос. И выжидательная пауза.

— Ну, как там дела, Игорек?

— Над нами не каплет, — насмешливо ответил Судских. Даже пшеницу затеяли сеять. А у вас?

— А у нас закончен газ. Топлива в обрез, держимся на ветряках. Ничего, — бодрился Гречаный, — зато экология в норме. Как прогнозы, когда у нас солнышко появится?

— Пока без перемен. В Сибири, возможно, со следующей весны, а в Европе шторма и антициклоны.

— Переезжаем в новую столицу, — нашел чем похвастаться Гречаный. Было неловко. В ответ молчание.

— А как там Кронид? — поинтересовался Гречаный, устраняя неловкую паузу.

— Где-то в Сибири блуждает с Парменом. Сюда не спешит…

Опять понимающее молчание. Осуждающее. Выручил всезнающий секретарь:

— Поздравьте его с рождением третьего ребенка!

— Тебя можно поздравить с третьим отпрыском? — рискнул Гречаный.

— А Луцевича с первым.

— И Луцевич с вами? — удивился президент, даже не спросив, на ком женился Луцевич. — Поздравляю…

— Здесь, здесь, — подтвердил Судских. — Обязательно передам.

«Черт возьми! — вспомнил Гречаный. — А я так и не женился… Подсунул этот… — он неодобрительно глянул на секретаря, — свою сестру в наложницы, тем и пробавляемся. А мне уже пятьдесят шестой. Пожалуй, поздно, укатила молодость».

Попрощались с Судских легко, как корабли на приличном расстоянии в море, каждый на своем курсе, хоть и параллельном.

— Пойду-ка я прогуляюсь, — сам себе сказал Гречаный, и секретарь не удивился его желанию.

— С какой охраной? — осведомился он для проформы.

— Без охраны.

— Запрещено, Семен Артемович.

— Тогда пару человек, не больше, — попросил президент.

— Я утрясу вопрос, — . ответил секретарь таким тоном, будто делал президенту величайшую услугу. Допустим, брался выменять воблу на банку сгущенки.

Президент неторопливо вышел через Спасские ворота в сопровождении двоих охранников, которые держались на расстоянии, как велел секретарь. Направился он наискосок к бывшему ГУМу, где нынче разместился один из многочисленных цехов культуры и здоровья молодежи. Зданий в Москве пустовало много, и практичный Цыглеев, ни на кого не оглядываясь, велел переоборудовать их в молодежные центры. Болтаться по мокрым улицам желающих почти не было, а там тепло, светло, лампы дневного света, зелень в оранжереях и нет соблазнов употреблять спиртное или наркотики — все на виду. За это Гречаный хвалил премьера, но своими глазами еще не видел — что оно такое, оздоровительный центр.

На первых этажах девчушки в прозрачных трико учились танцевать что-то вычурное и замысловатое — под руководством молоденьких преподавательниц, может быть, чуть крупнее учениц. Их прозрачные трико были откровеннее. Гречаный испытывал неловкость, но на него не обращали внимания, зато охранники постреливали глазами, держась за его спиной. Плечистые и молодые по-прежнему в цене, смекнул Гречаный, когда наставницы задвигались вольнее, выбирая позы и па пооткровеннее. Запахов президент не ощущал, вытяжная вентиляция работала прекрасно.

«И слава Богу…»

На галереях размещались секции по интересам. Качки прежним способом наращивали мышцы. И если, разглядывая танцовщиц, охранники делились мнениями вполголоса, здесь они не стеснялись говорить громко. По их мнению выходило, что все это чухня, метода устарела, рельефный фасон дает, а настоящей мускулатуры не прибавляет плюс импотенция.

— Почему импотенция? — не согласился президент* — Ребята ладные, сильные, ничем не хуже вас.

— Да уж, Семен Артемович, — ухмыльнулись оба. — Нас гоняли на свежем воздухе да на рубке дров и гречневой каше, а это — показушники, обычные качки. Перед девками форсят, а палку не могут поставить с толком, — откровенничали они, не стесняясь президента. — Да тут и девицы все сплошь лесбиянки. Честное слово!

Президент покраснел, будто обвинили его самого в импотенции.

— Пошли дальше, — сказал он, пряча глаза.

В компьютерном зале царило оживление. Здесь проверяли сноровку и совсем еще мальчишки лет семи — десяти, и юноши постарше. Компьютер-жокей отрывисто произносил непонятные команды, и в зале тут и там отвечали ему столь же непонятно.

— О чем они переговариваются? — спросил Гречаный.

— Кто на файле микроб поймал, кто запустил свой вирус, — охотно пояснили охранники, и один другому сказал с большим интересом: — А тот шибздик в прыщах на крайней панели ничего так шерстит в пятом уровне, да?