«Если только у Джеда есть будущее», – подумал Коул, и сердце подскочило к горлу. Из всего того, что сообщил врач, у Коула осталось в памяти только одно слово.

– Операция, – медленно проговорил Коул, словно пытался убедить себя в реальности происходящего.

Операция коронарного шунтирования, без которой, по словам врача, Джеда неизбежно ждет еще один инфаркт, который скорее всего закончится фатально. Врач, пожилой мужчина с редкими седыми волосами, продолжал объяснять Коулу и Эрин, что такое коронарное шунтирование и каким образом проводится операция.

Коул, словно сквозь вату, слышал произносимые врачом медицинские термины, но не воспринимал того, что слышит. Он не мог заставить себя слушать про то, как хирурги вскроют Джеду грудь, подключат искусственное сердце и легкие, чтобы поддерживать жизнь в теле Джеда во время врачебных манипуляций. И потому, вместо того чтобы следить за лекцией врача, он думал об их с Джедом напряженных, трудных отношениях. Если бы только в его силах было все исправить до того, как Джед ляжет под нож.

Эрин взяла Коула за руку, он почувствовал тепло ее ладони. Она не только его успокаивала, но каким-то образом сумела сфокусировать его внимание на том, что говорил врач.

И тогда Коул услышал, что врач отнес Джеда к разряду пациентов с высокой степенью риска.

– У вашего отца, – говорил доктор, – повышенное кровяное давление и высокий уровень холестерина. Он страдал от сильной стенокардической боли в течение довольно долгого времени и при этом не счел нужным сообщить об этом своему лечащему врачу, и позвонил по номеру 911 только тогда, когда боль стала настолько сильной, что он едва смог набрать эти три цифры.

Коул резко втянул в себя воздух. Чертов упрямец, этот Джед.

Затем Коул снова отключился, поскольку врач стал пространно объяснять возможные негативные последствия операции для Джеда, относящегося, как было сказано, к группе риска. Коул понимал, что ему предстоят трудные времена, и, чтобы адекватно воспринимать ситуацию, о худшем лучше не думать.

– Таким образом, прогноз для вашего отца достаточно оптимистичен, – заключил врач, – при условии, что операция пройдет успешно. – Слова врача, как и пожатие Эрин, вернули Коула к реальности.

– Когда? – выдавил из себя Коул.

– Завтра утром. Операция обычно длится от четырех до шести часов, иногда дольше. Иными словами, завтра будет трудный день. Я предлагаю вам сейчас вернуться домой и хорошенько выспаться.

– Я бы хотел его увидеть, – сказал Коул. Он не мог представить, как бы стал жить дальше, если бы с Джедом случилось что-то на столе, а последние обращенные к Коулу слова отца были бы «ты мне здесь не нужен».

Врач нахмурился.

– Сестры передали мне, что ваше последнее посещение его расстроило. Он сейчас очень слаб физически. Если снова возбудится, то операция ему может уже не понадобиться, – с достойной уважения безжалостной прямотой сказал врач.

– Хорошо.

– Подождите, – вдруг сказала Эрин.

– Пусть будет так, как доктор говорит, я не против, – заверил ее Коул. Сейчас важно то, что хорошо для Джеда, а не то, что чувствует он, Коул.

Эрин упрямо покачала головой:

– У Джеда и Коула трудные отношения, но сейчас Джед знает о своем состоянии, верно? Он знает, что завтра утром ему предстоит операция?

Врач кивнул.

– Тогда спросите его, готов ли он увидеться с сыном. Или, пожалуй, лучше я его об этом спрошу.

– Эрин, – с ноткой угрозы сказал Коул.

– Тише. Я знаю Джеда не один год. Он хорошо ко мне относится. Как правило. – Ни Коул, ни Эрин ни словом не заикнулись о том, что она выставила Джеда из дома, когда он явился к ней несколько недель назад. Даже Джед не стал бы ставить это Эрин в вину. Но это не означало, что Коул желал, чтобы Эрин попыталась умилостивить Джеда ради него, Коула. Ему было не по себе не только из-за того, что о его напряженных отношениях с отцом известно всем, кому не лень, но и потому, что отец не стесняется высказывать свое, прямо скажем, невысокое мнение о единственном сыне.

– Возможно, зная о том, что ему предстоит, Джед сам захочет с тобой поговорить, – сказала Эрин. Тон у нее был сочувствующий и ласковый. Она переводила взгляд с Коула на врача. Глядя в эти глаза, ей невозможно было отказать, столько в них было мольбы и преданности. У Коула мелькнула мысль, что этот взгляд из разряда ее профессиональных приемов. Вот так она смотрела на присяжных, взглядом умоляя их вынести вердикт, который устраивал бы сторону обвинения. Если у него и были сомнения, что ей удастся убедить Джеда поступить так, как она захочет, то теперь они отпали.