–  После смерти Екатерины Максимовны все прекратилось. Ой, прости!
– спохватилась Ирина, увидев в зеркале отражение его лица.
– Ну… пора смириться с неизбежным.

–  Смириться?

–  Моя мама умерла, когда я еще под стол пешком ходила. Жалко, горько, но что же делать, Гордей? Нельзя хоронить себя вместе с покойником!

–  Ты мою маму так и при жизни называла - Екатерина Максимовна, - удрученно заметил Руднев.
– Она не стала тебе родной.

–  Я вообще забыла, как произносится слово «мама»… в этом нет злого умысла. Наши отношения со свекровью были достаточно теплыми. Не цепляйся к мелочам, ради бога!

В квартире работал кондиционер, и воздух был слишком холодным, тогда как за окнами сияло солнышко. В этом Рудневы расходились: Ирине нравилась прохлада, а Гордею Ивановичу - жара. Он чувствовал себя комфортно при температуре выше двадцати пяти градусов.

В спальню родителей, шлепая босыми ножками по паркету, вбежал Антон. Он залез на кровать, раскашлялся. У Гордея Ивановича екнуло сердце.

–  Он что, простыл?

–  Да нет вроде, - легкомысленно ответила Ирина.
– Не поднимай панику!

–  У меня горлышко першит, - смешно коверкая слова, заявил ребенок.
– Кха-кха!

Он заметил, какой эффект произвел на отца его кашель, и пустился развивать интересную игру.

–  Он кашляет!
– с испугом воскликнул Руднев.
– Надо вызвать врача! Звони немедленно. Или нет… я лучше сам отвезу его в больницу. Одень ребенка, Ира.

Она с недоумением уставилась на супруга.

–  По-моему, это слишком, Гордей! Дети частенько кашляют… У Антоши немного болит горло от мороженого, которого он переел вчера на прогулке. Не стоит тащить его в больницу из-за ерунды.

–  Здоровье единственного сына ты называешь ерундой?
– взорвался Руднев.
– Вспомни, где моя мать, которая тоже просто кашляла! Или ты намеренно закрываешь на это глаза, или… знаешь больше, чем стараешься показать. Сколько раз я просил тебя не включать этот чертов кондиционер! У нас в квартире, как в погребе! Мама постоянно мерзла, жаловалась, что у нее ноги леденеют. Но ты и слышать не хотела о коврах! Малыш тоже бегает босиком… У тебя замерзли ножки, сынуля?

–  Замерзли!
– охотно подтвердил Антон, забавляясь игрой. Он не понимал, что разговор родителей превращается в ссору.

–  От ковров полно пыли, - возразила Ирина.
– А ребенок пусть закаляется. Ему это только на пользу пойдет.

–  Одевайся, Антон!
– потребовал Гордей Иванович.
– Поедем к врачу.

–  Не хочу в больницу… - захныкал мальчик.

Ирина замечала, что муж последнее время не в себе, но не понимала, насколько далеко зашли его раздражение и страх.

–  Оставь ребенка в покое, - решительно сказала она.
– Ладно, я никуда не пойду, посижу сегодня с ним. Отправляйся в свой офис, Гордей, и выпей чего-нибудь. У тебя нервы расшатались.

Он едва сдержал готовое сорваться с языка ругательство, вздохнул глубоко. Что это с ним? Руднев хотел остановиться - и не мог.

–  Как умерла твоя мать?
– повернулся он к Ирине.

–  Я уже говорила: разбилась на машине. Ты не веришь? Но это же глупо! И вообще, при чем тут моя мама? Ее давно нет в живых… Какая разница, отчего и как она умерла?

–  Замолчи, - Руднев прижал пальцы к вискам.
– Не лги мне. Я никогда тебя не спрашивал о… твоем прошлом. Может быть, настало время откровения?

Маленький Антон притих и только переводил глаза с одного родителя на другого.

–  Что за намеки?
– вспылила Ирина.
– Я никогда не скрывала, кто я… ты все прекрасно знал.

–  Видимо, не все.

–  Ах, вот как!
– она вскочила и вышла из комнаты.

Руднев постоял секунду, как в ступоре, и поспешил за ней. Жена стояла в кухне, у окна, по ее лицу текли слезы.

–  Мне, наверное, стоит уйти от тебя, - сказала она безжизненным, потухшим голосом.
– Я с самого начала понимала, чем все закончится. Сказок в жизни не бывает, на то они и сказки.

Руднев испугался, но не подал виду. Он решил непоколебимой твердостью, даже жестокостью образумить Ирину. Как глава семьи, он не может допустить, чтобы… чтобы…

–  Пожалуйста! Отправляйся на все четыре стороны!
– ужасаясь своим словам, выпалил Гордей Иванович.
– Но Антона я тебе не отдам. Мальчик не должен расти на подмостках!

Он рассчитывал на материнские чувства супруги: она не бросит ребенка. Ирина вздрогнула, как от удара, побледнела.

Еще не закончив фразу, он уже горько сожалел о сказанном. Что это он набросился на жену? Страх потерять ее и сына делает его безумным.