Заместитель деликатно кашлянул. Оперативник доложил ему, что видел на Осташковской улице автомобиль Межинова, а потом и самого подполковника, входящего в тот подъезд, где находится квартира Карины Серебровой. Интерес начальника к этой ситуации, по крайней мере, стал понятен.

Рудольф Петрович хотел задать вопрос: похож ли случай с Зоей Серебровой на печально известные случаи, которые без успеха расследовал майор, но не решался. Боялся услышать подтверждение своих опасений? Все же он пересилил себя, спросил.

–  В общем, картина похожа, - ответил заместитель.
– За исключением некоторых фактов. Серебровы не ударились в панику, никуда не сообщали об угрозах, наверное, восприняли происходящее как должное. То есть у них не закралось мыслей о чьем-то злом умысле.

–  А он есть, этот умысел?
– с нажимом уточнил подполковник.

–  Один Бог знает…

–  Вы можете что-либо добавить к сказанному?
– продолжал давить на подчиненного Межинов.
– Или мы будем уповать на Всевышнего?

Заместитель поднял на него красные от бессонницы глаза.

–  Думаю, нам не стоит игнорировать высшие силы, - полушутя сказал он.
– В этом деле они играют не последнюю роль.

–  Вот как?

Межинов резко встал, подошел к окну. Мокрые тротуары, деревья и дома утопали в белесой дымке. Город затаился под этой сумрачной завесой, замер в ожидании будущих событий. Кто или что предопределяет их ход?

–  Я могу идти?
– спросил майор.

–  Идите…

«Говорить или не говорить ему о Смирнове?
– думал заместитель Межинова, шагая по коридору в свой кабинет и взвешивая все «за» и «против».
– Как он это воспримет? Теперь, когда дело коснулось лично Рудольфа Петровича, он будет рад любой вспомогательной информации. Надо посоветоваться с сыщиком. Одна голова хорошо, а две - лучше».

Успокоившись народной мудростью, майор закрылся в кабинете и набрал номер Всеслава.

–  Ну, и что мы имеем?
– ехидно спросил Смирнов, когда они с Евой затемно вернулись в Москву.

–  Дождь, - сказала она.
– Он как шел, так и идет.

Влажное дыхание мокрой земли, деревьев скользило по их лицам. С неба сыпалась водяная пыль. Фонари отражались в лужах.

–  И это ты называешь дождем?
– усмехнулся сыщик.

Они шли к подъезду своего дома. Волосы Евы покрылись серебристыми капельками, на губах блуждала улыбка.

После душа и ужина с красным вином Славка прилег - он просто отдыхал, без мыслей и рассуждений. Устал ходить по кругу. Руднева умерла, и на этом можно поставить точку, признать свое поражение. Или заблуждение.

–  Нельзя сдаваться, - твердила Ева.
– Мы близки к разгадке.

–  А по-моему, мы дальше от нее, чем когда бы то ни было!
– вздыхал он.

–  Искать следует здесь, в Москве.

–  Какого же черта мы делали в Березине?
– возмущался Смирнов.

–  Отбрасывали побочные версии, - не терялась Ева.
– Знаешь, как Микеланджело создавал свои знаменитые статуи? Отсекал от куска мрамора все лишнее. Вот так и рождаются гениальные творения.

Она была полна энтузиазма, а сыщик - скепсиса. Вялотекущее, призрачное расследование, где все зыбко, словно на ощупь, повергало его в спячку. Наверное, он соскучился по стрельбе, погоням или хорошей драке. Пора размять затекшие мускулы.

–  Мой интеллект оцепенел, - признался Всеслав.
– Он не в состоянии справиться с проблемой. Задача со всеми неизвестными ему не по зубам.

–  Когда все слишком сложно, надо сделать паузу. Из хаоса что-нибудь да появится.

–  Локшинов. Это наш последний шанс.

Ева закрыла глаза, задумалась. Демьян Локшинов не хочет говорить о прошлом. Значит, у него есть причина молчать. Как же вызвать брата «преподобной Евлании» на откровенность?

–  Давай придумаем какой-нибудь трюк, - предложила она.
– Много лет назад этот человек пережил сильнейший стресс. Понимаешь, психика имеет несколько степеней защиты: сознание как бы отгораживается от болезненного воспоминания, воздвигает вокруг непроницаемые стены. Оно упорно не желает смотреть на источник страданий. Но часто нечто похожее - подобный случай, может произвести хороший эффект. Клин клином вышибают!

Легкий храп был ей ответом. Смирнов безмятежно раскинулся на диване, уснул сном праведника.

Ева отправилась делать ревизию своего гардероба.

–  Какой наряд подошел бы женщине-оборотню?
– шептала она, перебирая платья и юбки.
– Черное, длинное… вот это, пожалуй.

Из шкафа были извлечены юбка: в складку из темно-синего шифона, черная кружевная накидка и бархатный корсаж того же цвета. Не хватало парика. Волосы Евы, слишком светлые для образа колдуньи, следовало спрятать.