Шрифт:
«Теперь не попросит, — успокоился Святополк. — Итак, у них шесть тысяч наших, да еще каких. Куда ж еще больше?»
Однако посол, видимо, думал иначе и потому, закончив хвалебное слово русским воинам, приступил к главному, из-за чего и прибыл в Киев:
— Но пока император усмирял болгар, у нас восстал Херсонес.
— Чернь?
— Если бы. Восстание возглавляет сам архонт [110] Георгий Дзулос. Ему так доверяли, а он поднял город против императоров.
110
Архонт — высшее должностное лицо в городе.
— А чего же они хотят?
— Как чего? Отложиться хотят от Византии. Это мыслимо ли — дети против матери своей?
«Вот и в империи то же, что у нас, — подумал Святополк. — Там Херсонес, у нас Новгород выпрягся. И откуда эта зараза пошла, всем вдруг отделяться захотелось? Самостоятельностью заболели».
— Император очень надеется на твою помощь, великий князь, — наконец высказал посол главное, зачем явился, но произнес это негромко.
— Я бы рад, но чем я могу помочь?
— Дружиной, князь. Тебе тут близко, спустишься по Днепру — и вон уж Херсонес. Так твой отец Владимир Святославич ходил к нему. Об оплате можешь не беспокоиться, третья часть добычи твоя, князь. Рабами ополонишься. Много, может, и не будет, но тыщи две-три сможешь взять.
— Но у Херсонеса же флот свой, они не подпустят нас, — пытался хоть как-то отговориться Святополк.
— Император пошлет свой флот под командой Монго, и он сожжет все их корабли. Ну, князь? Соглашайся.
Конечно, в другое бы время условия, наверное, были приняты, были они даже выгодными: третья часть добычи, несколько тысяч пленных. Очень выгодны. Но только не сейчас, когда сам Киев вот-вот окажется под ударом. Ярослав у варягов нанимает войско, Глеб убит, Станислав вряд ли примет сторону Святополка. И отказывать сразу, пожалуй, нельзя. Неуважительно по отношению к императорам. Да и союз с ними терять никак нельзя.
— Мы должны подумать, — сказал Святополк. — Посоветоваться.
— Я понимаю, — согласился посол. — Это решение серьезное, я не тороплю.
После ухода посла Святополк отдал распоряжение дворскому Проклу Кривому прибрать подарки, все записав в книгу, а серебряные сосуды велел Анастасу забрать в казну.
Вечером уже при свете свечей он призвал к себе воевод, тысяцкого, Анастаса и еще нескольких бояр. С ними был и князь Борис.
— Ну что, братия, давайте думать и решать, что отвечать императорам? Да так, чтоб не обидеть высоких родственничков.
— Оно бы не худо было поживиться, — сказал Блуд. — Не худо. И полон бы не помешал, в порубежных городах людей не густо.
— Вот, вот, — заметил Ляшко, — поедем по шерсть, а воротимся стрижеными.
— Да что так-то?
— Больно сладко византиец пел. А где сладко поют, там горького дают.
— А вот Владимир Святославич, царствие ему небесное, один ходил на Херсонес и взял. Один. А тут же и флот византийский в помощь.
— Ему вон Анастас еще пособил, — подмигнул Святополк казначею. — Может, и ныне он что-то придумает. Ну, Анастас? Как?
— Думаю, Киев оставлять без дружины опасно. Печенеги под боком.
— С печенегами, может, Борис бы договорился?
— А Ярослав?
— Вот Ярослав — это другое дело. К приходу его под стены надо бы готовиться. Тут ты прав, Анастас.
— Послушайте, — подал голос молчавший до сих пор Ян Усмошвец. — Мы забыли о Мстиславе. Он уж хазар примучил, аланов [111] . На рати очень удачлив. Да он с дорогой душой на Херсонес пойдет.
— А и верно, — обрадовался Святополк. — Чай, он сторож окраин земли Русской. Ему там ближе всех.
111
Аланы — ираноязычное племя, жившее в Приазовье и Предкавказье с I в.; кавказские аланы назывались по-русски — ясами.
И сколько дальше ни думали, лучшего не могли придумать.
Мстислав — вот кто должен выручить Русь. Впрочем, не Русь, а императоров, но все равно поддержать авторитет Русской земли перед могучим союзником.
Решено было послать в Тмутаракань с невеликой дружиной молодого воеводу Сфенга, которому велено соединиться с Мстиславом и вместе отправиться к Херсонесу. Со Сфенгом отправлялся и Ян Усмошвец. Киеву очень уж хотелось хоть малую толику урвать от военной добычи, обещанной за помощь.
Блуд все еще не мог забыть расточительный поступок императора.
— Пятнадцать тысяч ослепить! С ума можно сойти. Да это ж, ежели по гривне, а то и по две, — мешок золота!
— Хватит тебе, Блуд, — осадил воеводу Ляшко. — Ежели ты столько рабов пригонишь на Торг, тебе не то что по гривне, а и по ногате не дадут. Рабы дороги, когда их мало.
— И все едино — это разорение самого себя.
— Зато тихо стало. Слышал, что посол говорил?
После ухода всех совещавшихся, когда князья остались одни, Борис сказал Святополку: