Как же ему нравилось собственное красноречие! Тем более что слушатели никуда не могли деться. Он их заставил наблюдать свой триумф, получая острое удовольствие от чужого бессилия, а еще больше - от унижения.

Длинный черный камзол мел полами павшую хвою. В расстегнутом вороте черной рубашки блестела потная грудь. Он был красив и значителен, но отмечен мутной печатью серости, будто по парадному портрету провели грязной тряпкой.

Старую медную лампу для пущей наглядности он поднял над головой.

– Смотрите, что я нашел в кустах. Я вчера услышал один разговор. Покойный Манус был прав, в ночи звуки разносятся далеко и могут ненароком попасть в чужие уши. Ракшас - раб лампы. Лампа у меня в руках. Я хозяин. Я приказываю! Убей короля. Забери меч и отдай его мне.

Энке тоже накрыла золотая сеть. Только он ее будто не заметил. Одно движение, и обрывки блестящих нитей заколыхались в воздухе.

– Отдай посудину!
– рука Энке протянулась через поляну.

– Ты не можешь тронуть лампу!

– Давай посмотрим.

Джинн сделал один очень длинный прыжок и оказался рядом с гостем. Тот от неожиданности попятился, споткнулся и пропустил первый удар. И тут же они сцепились. По поляне закрутился скрученный из рук и ног, страшный по своей мощи вихрь. В центре его вспыхивали и гасли короткие молнии. В воздухе запахло грозой. Мелко задрожала земля. С верхушек сосен полетела старая хвоя и чешуйки коры.

Земля в какой-то момент не выдержала, и два сцепившиеся в смертельной схватке тела, ушли в ее глубину. Сеть сдавила своих пленников с такой силой, что у Тейт стало меркнуть сознание. Она не готова была умереть. Она не хотела. Рядом хрипел Гуго.

Хватка золотых нитей исчезла в один момент. Тейт упала, Гуго вцепился в дерево. Землю продолжали сотрясать спазмы. Но вот и они прекратились. Там, где канули два тела, пласты зашевелились и вверх, на высоту крон вырвался торжествующий белый вихрь.

Оборванный, избитый, жутко измятый, даже, кажется, изжованный, Энке хлопал глазами посреди поляны, привыкая к свету.

– Что тут происходит?
– Старичок в венчике белых пушистых волос, появился ниоткуда и сразу потребовал объяснений.

Он был маленький и уютный. Поверх белой рубахи на плечи оказалась накинута старая теплая шаль. В руке старичок сжимал увесистый посох

– Что тут творится? Вы хотите обрушить мироздание? Почему разлегся Лекс?

Старичок потыкал в Мануса Аспера посохом, ответа не дождался и пошел на Энке.

– Тебе велено сидеть тихо! Почему ты ослушался? Отвечай!

– Да у нас тут... это. У нас тут гости были. Вот.

– Какие гости? Почему Лекс валяется с проломленной головой? Ты куда смотрел?

– Да я как раз... вот. Явился Локис!
– вдруг проорал Энке, которому надоело блеять.
– Пришлось с ним разбираться.

– И где он?
– осторожно спросил дедуня, на глазах теряя напор.

Вместо ответа Энке протянул ему старую медную лампу.

– Я горлышко на всякий случай завязал.

Медяшка сверху действительно оказалась перекручена, еще и край загнут. Дедуня осторожно принял лампу. Старческие глаза засияли.

– Мальчик мой! Мальчик... ты не представляешь, какой это подарок. Мальчик...

Энке сидел на хвойной подстилке. Джинн-то он - джинн, да только и его ноги не держали. Старичок подсеменил к нему и поцеловал в потный лоб.

– Забирайте, не жалко. Вот только с Лексом...

– Сейчас посмотрим. Посмотрим. Лекс, вставай, хватит валяться. Ой!

Старичок осторожно ощупал ему разбитую голову. Кровь уже не бежала, застуденившись лепешкой.

– Плохо.

– Что нужн6о делать?
– взвился Энке.

– Тут все не так просто, - печально поджал губы дедушка.

– Он умер?

– Нет еще. Но умирает.

– Да что же делать-то?!

Под кожей у Энке заходили светящиеся полосы. Волосы на голове начали потрескивать зелеными искрами.

– Есть ли среди вас кто-нибудь, кто может отдать за его жизнь самое дорогое, что имеет?
– спросил старик, глядя поверх своего посоха.

Тейт отступила. Нет! Она не может. Она зажмурилась и только качала головой - нет, нет, нет. Она не отдаст Сигурда.

Гуго стоял, уставившись в одну точку. На его плечах лежало государство. Он не мог!