Он пишет:

«В августе 1953 г. я был арестован в Западном Берлине и заключен в политическую тюрьму Моабит. I8/XI того же года я предстал перед немецким судом, был оправдан и освобожден» [494] .

В конце 1954 г. он вышел в отставку и оставил свою журналистскую деятельность, в 1955 г. возвратился в СССР и поселился в Сталинграде у дочери.

Вернувшись в СССР, пишет труды по философии, увязывая марксистскую философию со своими своеобразными взглядами, пытается опубликовать мемуары.

В 1955 г. М. М. Брендстед за заслуги перед родиной получил звание персонального пенсионера.

Как известно, обновленцы широко распространяли сведения о том, что они признаны грамотами Восточных Патриархов и что представитель Константинопольского Патриархата архимандрит Василий (Димопуло) сотрудничает с их Синодом.

Не доверяя раскольникам, иеромонах Софроний (Несмеянов), клирик храма Рождества Пресвятой Богородицы в с. Юрьевка Вольского уезда (ныне в Балтайском районе) Саратовской области, на средства, собранные прихожанами, отправился в декабре 1927 г. в Москву, в канцелярию Священного Синода, с целью выяснить истинное положение дел. Прибыв туда, он поинтересовался у митрополита Серафима (Александрова), есть ли связь у Временного Патриаршего Синода с Вселенскими Патриархами и существуют ли грамоты, подтверждающие эту связь. Митрополит ответил, что имеются грамоты о признании Синода Восточными Патриархами, в частности Иерусалимским и Антиохийским. О. Софроний попросил разрешения взглянуть на документы и снять с них копии и тут же получил это разрешение у вышедшего из своего кабинета митрополита Сергия (Страгородского). Попросив некоего священника переписать грамоту в русском переводе, о. Софроний добился, чтобы копии были заверены членом Синода епископом Сергием (Гришиным) с приложением синодальной печати.

Пока о. Софроний дожидался изготовления копий, в канцелярию вошел архимандрит Василий (Димопуло) с пакетом от Патриарха Константинопольского [495] . Иеромонах Софроний спросил его: «Отец архимандрит, Вы что, в два Синода ходите?» Архимандрит ответил отрицательно и по просьбе о. Софрония также обещал показать документ, в котором Патриарший Синод признан Восточными Патриархами. В своей канцелярии, куда был приглашен о. Софроний, архимандрит Василий вручил ему документ за № 1018 от 23 декабря 1927 г. Адресат документа неизвестен.

Его текст таков:

Когда о. Софроний возвратился из Москвы, обрадованные прихожане ознакомились с копиями, стали переписывать их, пока епископ Вольский Симеон [497] не запретил этого делать. Обновленцы утверждали, что полученные документы подложны.

Как было понять, кого признает Вселенский Патриарх, когда он прислал грамоты в оба Синода? Тогда упорный иеромонах написал самому Патриарху Константинопольскому, приложив копии документов с просьбой подтвердить их подлинность, но… ответа не получил. Вскоре его арестовали, но за недоказанностью обвинения освободили, но тут же вновь арестовали. Проведя в лагерях и тюрьмах несколько лет, искатель правды иеромонах Софроний принял мученическую кончину в 1937 г.

Другой эпизод, связанный с попыткой мирянина вступить в письменное общение с Константинопольским Патриархом, относится к Андрею Ивановичу Дросси. Бывший секретарь Иерусалимского подворья, грек по происхождению, А. И. Дросси в свое время оказывал различные услуги секретарского характера не только Иерусалимскому, но и Александрийскому и Антиохийскому патриаршим подворьям и был там своим человеком.

В 1920-е гг. по делам службы ему приходилось часто общаться со Святейшим Патриархом Тихоном. Трудно сказать, по чьей инициативе Андрей Иванович решился помочь Святейшему Тихону, написав Патриарху Константинопольскому письмо, в котором обрисовал картину тяжелого положения Русской Церкви и самого Патриарха. По его словам на следствии в 1930 г., он «писал за границу о положении Церкви в СССР, о гонении и притеснении ее со стороны Соввласти, об обновленческом расколе, отправляя эти письма через посольства, – в частности, он сообщал о положении Патриарха Тихона английскому посланнику в Москве Ходжсону» [498] .

На следствии он говорил: «Тихон мое письмо прослушал, согласился с ним, равно как и с передачей его в английское посольство. Я, для передачи письма, пошел в английское посольство; был 3 раза у консула, один раз у самого посла Ходжсона. О том, что меня желает видеть Ходжсон, я узнал от консула, но, не знаю, по каким причинам, мое свидание с Ходжсоном все откладывалось. Консула я информировал о положении православной церкви в СССР в кратких словах.

Ходжсон, приняв от меня письмо, сказал: “Надо помочь патриарху Тихону”.

Как говорится, post hoc ergo propter hoc [499] , однако вскоре после этого письма последовало появление ноты Керзона [500] – врученной 8 мая 1923 г. Ходжсоном М. М. Литвинову обширного меморандума, содержащего ряд ультимативных требований, включая прекращение религиозных преследований в Советском Союзе.

Обращение к Патриарху Константинопольскому А. И. Дросси ускользнуло от властей, этот факт выяснился через несколько лет, при сходной ситуации в 1930 г.