Петич с Вилькой прислушались. Во-первых, их удивило, что человека, похожего на Якубовича, тоже зовут Леонидом. Вот это совпадение! Почти полное. Во-вторых, получается, это он и вызвал сюда священника. Странно! Ведь они сами слышали, как Ганнибал звонил Николаю.

– Да, денек сегодня действительно волшебный!
– хохотнул "Якубович"-ученый.
– Все наперекосяк. Сикось-накось, как говорят наши студенты-практиканты. Я ведь давно хотел отвезти вас в нашу лабораторию, показать коллекцию метеоритов. Вы же сами просили, сравнить хотели с нашим камнем. Позвонил тебе, Николай, попросил прийти сюда, к этому месту, где я всегда машину паркую. Думал, заеду сразу за обоими. А меня тотчас же вызвал шеф - потребовал отчет. Я опять тебе звонить. А ты, наверное, уже вышел. Ну, решил быстренько в лабораторию смотаться - и к вам. И часа ведь не прошло. А у вас тут такое...

– Так сказал бы по телефону, в чем дело!
– обиженно произнес отец Николай.
– Я спешу сюда, никого нет. К дому Ганнибала ещё подошел. Но не подниматься же пешком на четырнадцатый этаж! Даже домой ближе. Решил: вернусь, перезвоню лучше. Во дворе ещё какие-то взрывы... Дома - опять звонок, уже от Ганнибала. Просит прийти. Я сразу даже обиделся, решил, что это глупый розыгрыш: заставляете меня бегать, как мальчишку. Но Ганнибал сказал, что камень пропал. И вот я опять туда поспешил, а потом и ты приехал.

– Так ты уже был у Ганнибала?
– переспросил ученый.

– Да говорю же, что поленился в первый раз подниматься. Посмотрел, что твоей машины нигде нет, и домой вернулся.

– Странно, что ты поленился. Ты же любишь физические нагрузки. Даже, помнится, по утрам несколько раз кроссы бегал. Километра по полтора.

– Да что же тут странного? Ведь ты назначил встречу во дворе, вот я и высматривал вас здесь. А почему ты так уточняешь, поднимался я или нет?
– В голосе отца Николая прозвучало удивление.

– Да нет, я так просто спрашиваю...

– Друзья, друзья, какой смысл выяснять все эти подробности?
– прервал художник.
– Леня, не отвлекайся, крути свои болты.

– Кручу, кручу, - опять засмеялся ученый.
– А вот ты, Ганнибал, что делал в это время? Горевал о пропаже?

– Твоя ирония, знаешь, не к месту, Леонид, - слегка обиженным тоном произнес художник.
– Горевать мне ещё было не о чем. Пока вы там созванивались и бегали, ездили туда-сюда, я ещё ничего не знал. К тому же котенок этот...

– Какой котенок?
– в один голос спросили ученый и отец Николай.

Художник смущенным голосом пересказал свои злоключения. Когда он закончил, священник тяжело вздохнул:

– Ну, знаешь... Вылезать из окна на такой высоте... Глупо.

– Вот не думал я, - рассмеялся "Якубович", - что ты, Ганнибал, такой мальчишка в душе! Надо было сразу этой палкой, арматуриной и снимать котенка. А если бы ты не удержался? Или мальчишка этот вовремя не подоспел? Думать, старина, надо, думать! Не маленький.

Петич удовлетворенно хмыкнул. В том, что думать старику надо, он полностью был согласен с двойником телеведущего. Это и ежу понятно!

– Ну, а когда ты пропажу обнаружил?
– продолжил расспросы ученый.

– Да вот когда моим спасителям хотел камень показать. Открыл шкафчик, а там пусто. Я вот что думаю, - медленно проговорил художник, - вот что... Все то время, пока я котенком занимался, дверь-то незаперта была. И не такое короткое время, надо сказать.

"Наконец-то думать начал!" - хмыкнул про себя Петич.

– И именно за это время камень исчез, - помог художнику размышлять "Якубович".

Наступило долгое молчание.

– А что ты на меня так смотришь?
– вдруг воскликнул отец Николай.

Очевидно, он обращался к ученому, потому что тот сразу стал его успокаивать:

– Как смотрю? Просто смотрю.

– Ты не веришь, что я не поднимался наверх, в квартиру? А ты, Ганнибал?
– Нотки отчаяния прозвучали в голосе отца Николая.

– Прекратите, - тихо попросил художник.
– Прекратите эти глупые намеки. Я не позволю, чтобы между нами пробежала кошка, тьфу ты, опять кошка! Сразу эта история с котенком вспомнилась.

– Я тоже очень не хотел бы, чтобы между нами начались какие-то недомолвки, - каким-то непривычно спокойным голосом сказал ученый. Какие-то подозрения. Очень этого не хотел бы. Для меня это будет страшным ударом.

– О чем ты говоришь, Леня? И таким трагическим тоном!..
– попытался засмеяться художник. Не очень-то у него получилось засмеяться. Он даже закашлялся.
– Какой удар, какие подозрения? Наша дружба проверена многими годами, и из-за какого-то камня перестать доверять друг другу? Идиотизм! Вот, и я уже на поводу у тебя пошел! Начал об этом говорить. А я уверен, что об этом и говорить не стоит. Не стоит этот камень даже разговоров! Неважно, каким образом он пропал - утащили его, или растворился он в воздухе, или улетел обратно к себе на небо, - в любом случае этот булыжник не стоит наших разногласий!