– Да все метеориты одинаковые!
– горячо заспорила Вилька.
– Ну, конечно, один побольше, другой поменьше. Но все взрываются. Да, Ганнибал Абрамович?

– Я, видите ли, не специалист в этой области... Но вот один из моих друзей сразу стал нам объяснять, какими разными бывают метеориты. Оказывается, не всякое падение должно сопровождаться обязательным взрывом и даже сильным шумом - это зависит от различных факторов. От размеров камня, от состава... От скорости, в конце концов - ведь метеориты врезаются в земную атмосферу совершенно под разными углами. Одни могут прямо нестись к земле, а другие могут и приближаться, как самолет перед посадкой. В этом-то случае они и не сгорают полностью, потому что скорость гасится медленнее. По правде сказать, я не очень запомнил ту взволнованную лекцию, которую так стремительно прочел нам наш ученый друг. Я его называю ученым, потому что он работает как раз в институте каких-то космических проблем.

– Каких-то?
– удивилась Вилька.
– Ну и название у этого института!

– Да нет, это я так сказал, - засмеялся художник.
– Название я запомнить не в состоянии, вот и заменил его словом "каких-то". Странные, странные вы молодые люди! Любите точность в словах!

"Полюбишь тут, - подумала Вилька.
– Провести столько расследований, так станешь любой ошибки бояться как огня!"

Вилька вспомнила, как они с Лариком увидели напечатанную в газете карту расположения кимберлитовых трубок и тут же решили, что в овраге, прямо возле Ларикова дома, добывают алмазы. Или как Петич бегал по всему Братцевскому парку за коварным кинопродюсером Колобком, а потом оказалось, что тот и сам не знает, где спрятаны сокровища старинной усадьбы. Много времени у них тогда отняли неправильно понятые слова!

– И что же, вы просто слушали и не искали ничего?
– продолжал расспрашивать Петич.
– Да я бы там вокруг все исползал, обнюхал каждую травинку!

– Вот, ты совсем как наш ученый, - улыбнулся художник.
– Да конечно же, он потащил нас по этим холмам как собак-ищеек, и сам все носом вертел, принюхивался, говорил, что запах гари обязательно должен быть.

– Так если камень у вас, значит...
– догадался Петич.

– Правильно, - кивнул Ганнибал.
– А к чему же я рассказываю всю эту историю? Да, ученый наш даже подпрыгнул, когда увидел, что я нашел на склоне холма дымящуюся вмятину в земле и палкой, как картофелину, выкатил из неё какой-то булыжничек. Он и обнюхивал его, и трогал осторожненько пальцами, как бесценное сокровище. Вот если б меня, скажем, допустили к старинной картине, я точно так изучал бы её, пылинки сдувая.

– К "Джоконде"?
– спросила Вилька.
– Помите, вы мне рассказывали, что это самый знаменитый и таинственный портрет, написанный за всю историю живописи.

Художник улыбнулся:

– Не отказался бы рассмотреть эту картину великого Леонардо вблизи, не отказался...

– А камень горячий был?
– спросил Петич.

Он не хотел и слушать болтовню про картины!

– Понимаю ваш вопрос. Вы хотите, чтобы камень был раскаленным, и было бы абсолютно ясно, что он только что свалился с небес. Ну конечно! Не раскаленным, но очень даже тепленьким камень был. Из ямы то ли пар, то ли дым валил. Я ещё подумал, что вот, наверное, здесь мальчишки костер жгли и не погасили. В такую-то жару...

Художник простодушно улыбался. А Петич не мог понять его спокойствия. Кажется, этот чудак специально не хочет поверить в то, что у него хранится самый настоящий метеорит. Если бы такое счастье привалило Петичу, то как бы он гордился! Еще бы! Настоящий метеорит... Какие-нибудь первобытные люди вообще, наверное, на него молились. А что им оставалось делать? Прямо с неба - здрасьте вам!
– падает божественный камень. Тут или умирай со страху или молись как миленький...

Вилька как девчонка, конечно, первой не выдержала. И не то чтобы не выдержала, а просто решила: сколько же можно болтать про этот камень, не видя его? Как будто он невидимый или его нет вовсе!

– А где он?

Она протянула руки ладошками вверх, будто готовилась принять на них эту небесную ценность.

Несколько следующих движений художника были обычными. Три шага к шкафу, рука дернула дверцу, протянулась внутрь...

И застыла. Застыла не только рука. Казалось, художника пронзила насквозь, сверху-вниз, невидимая молния и превратила его в соляной столб. Стало тихо-тихо. И вдруг ребята услышали, как что-то мягкое упруго шлепнулось на пол. Это художник уронил котенка. Лежащий на коврике Филя только приоткрыл немного один глаз. Наверное, подумал: "Суета все это..."

"Значит, произошло что-то страшное!
– поняла Вилька.
– Если Ганнибал смог уронить котенка и не заметить этого, то..."

А Петич сразу сообразил: "Пусто! В шкафу пусто! Значит, кто-то украл?.."

– Сейчас-сейчас, - поспешно зашептал художник, потирая виски пальцами.
– Столько всего приключилось в последние минуты, что память может и подвести... Да нет, вроде точно помню - вот сюда я его и положил.

Он поспешно начал открывать подряд все стеклянные дверцы. Так быстро, будто надеялся застать камень врасплох, пока тот не исчезнет под его взглядом. Звякали стекла, сыпались с полок какие-то вещички, но Ганнибал не обращал на них внимания. Он просто шарил глазами перед собой в поисках одного-единственного предмета. Петич даже забеспокоился за Ганнибала - а вдруг действительно у того что-то стало с головой? Повисишь над землей на уровне тринадцатого этажа, и не то может случиться.

Он осторожно предложил:

– Вы не торопитесь, не волнуйтесь... Найдется.

– Найдется?
– сверкнул глазами художник, обернувшись.
– А вы знаете, молодой человек, что такого у меня за всю жизнь не было? В этом беспорядке, - обвел он рукой большую комнату, - есть своя система, порядок даже, если хотите. И ничего, ничего никогда не исчезало!
– Ганнибал бессильно опустил руки: - Все. Мне абсолютно ясно, что камень исчез. Абсолютно.

– Вы уверены?
– спросила Вилька.