Лемеш Юля
Шрифт:
– Когда крысы ушли из города, я сразу все понял и начал готовиться. А за крысами ушли кошки. Ни одной не осталось. Даже те, что домашние, выбивали окна, падали на землю и шли. Никто не знает куда. А потом началось…
Гриша смотрел на окна Любы и кривил губы.
– Она первая пострадала. На нее в метро набросились. Тогда еще метро ходило. А теперь ни метро, ни электричек, ни самолетов – ничего нет. Все говорили – беспричинные приступы безумия. Неконтролируемая агрессия. Любе горло вырвали. Сначала какая-то девочка, а потом толпа накинулась и совсем ее растерзала. Я в морге был, видел…
Он замолк. Глаза вспоминали Любу. Такой, какой он ее любил.
– Ну, а что дальше было? Что правительство говорило?
– Ничего. Одни догадки. Советовали реже бывать на улице, не открывать форточки. Вы только представьте – многие верили в эти форточки как в панацею. А потом и у них самих началось. Смотришь телеэфир, а ведущий вдруг бросается на оператора и рвет его на части. Крови много…
Мне не верится, что человек может рвать другого человека руками. Пусть даже – зубами. Мне кажется, так нереально убить. Но я совсем недавно видела, как это происходит.
– И началась паника. Все хотят уехать. А что толку? Куда ехать? Ведь в любой момент с каждым такое может случиться. Матери бросают своих детей, боясь, что смогут их убить. А дети бродят по городу и убивают прохожих.
Гришины глаза опустели, стали как у чучел в охотничьих магазинах.
– Я ничего не поняла, – призналась я.
– И я ничего не понимаю, – встрепенулся Гриша.
Мне представлялось, что в таких ситуациях нужно действовать как в кино. Убивай сам, тогда не убьют тебя.
– А оружие? Ведь можно взломать магазин и взять автомат? Или нож побольше.
– Можно. Было. Но в городе уже все разворовано. И когда начинается приступ, оружие становится не нужно. Остается только потребность убивать. Определенным методом. Мне кажется, что люди стали как дикие собаки в приступе бешенства, скверно, что перед атакой пена изо рта не идет. Никаких внешних симптомов… Жаль, что теперь невозможно себе новые зубы вставить.
Он так кровожадно это сказал, что я отшатнулась.
Гриша ушел в себя и стоял как памятник. Я была так разочарована этим злобным миром, что решила спрятаться у себя дома. Перепроверила все средства связи, но они окончательно сдохли. На минутку выбралась на крышу. Призрака Графини не было. К моему ужасу на доме, что неподалеку от площади, кто-то распял человека. Мне показалось, что крест был воткнут в трубу и потом подожжен вместе с телом.
Дома я решила, что с меня хватит – пора возвращаться в свой спокойный мир, забралась на подоконник, сначала хотела сигануть во двор, но не решилась. Присела, подпрыгнула как можно выше и приземлилась на пол. Чувство полета была, но жуткий мир остался при мне.
Я сидела на полу. Где-то в отдалении звучали выстрелы. Значит, кто-то решился отстреливать озверевших людей. Хотя – какой в этом смысл? Стрелок через секунду после выпущенной очереди может сменить автомат на зубы. Если бы у меня было ружье, я бы ушла за город, там с оружием можно прокормиться.
Фигня. Еду можно добывать прямо в магазинах. Ее с избытком. Если магазины опустели – можно брать у покойников, в квартирах, просто в сумках, которые валяются где попало.
А из оружия мне нужна только веревка. Чтоб повеситься.
Ни за что не повешусь.
Надо бы понять повадки нового вида животных.
Кофе хочется.
А где-то я брожу по родному городу с Голосом в мозгах и не подозреваю, как вторая «я» влипла.
Сделав контрольный прыжок со стола, я убедилась в тотальной лжи Голоса.
И как он смог меня так обдурить? Почему мне пришло в голову согласиться на это бредовое предложение?
День пряталась в квартире, поглядывая во двор, вдруг Вова объявится. Гриша два раза выходил посмотреть на мои окна. И мне не по себе становилось. Вдруг у него уже началось, и он замышляет меня убить?
Нож, хороший, качественный столовый нож для разделки мяса я наточила, как смогла. Если что – придется отбиваться. Потренировалась. Перед зеркалом. По киношному. Выглядело смешно и ничуть не страшно. Остается надеяться, что мне повезет и нападающий сам напорется на лезвие.
Отгрызла пятачок у копченого поросенка. Невкусно. Оторвала ему ножку, но на ней оказалось совсем мало мяса. Аппетит не пропадал. Дико хотелось наесться до отвала. Давилась и ела черную икру. Очень хотелось булки с маслом. И сладкого чаю. Лимонад или сок тоже бы не помешали. Уже насытившись, уполовинила жареную птицу.