Я считала этажи. Потом начала жульничать и считала площадки между этажами. Рука устала хвататься за перила. На левой ладони сияла метка – как звезда. Некоторое время я наблюдала за ней, смутно надеясь на какое-то чудо.

– Сто, – хрип из легких.

Ноги шатались как не мои. Я знала, что нахожусь не на сотом этаже, а ниже, но мне нравилось думать, что получилось добраться до такой внушительно высоты.

Две плоскости – небо и земля. Соединенные лестницей, как пуповиной. И я на ней, как бактерия.

– Я – мышь. Нелетучая. К сожалению. Мышка. Без кошки. Асмодей, где ты?

Мне вдруг стало жалко, что я не доиграла с королевой. Там был хоть какой-то шанс выжить. Тощий как ножка мокрицы, но он был – и я бы им воспользовалась. Хотя, что я сама себе вру. С моим характером подчиняться всяким королевам не получится. Но тот мир был неплох и страшен одновременно. А тут – все умерло, даже не родившись.

Голова кружилась, а перила были только с одной стороны лестницы. И я уцеплялась за них обеими руками. Там, в самом низу, их покрывала синяя краска, потом – коричневая, изредка, этажа два – белая, но облезлая. Я исследовала краску, лишь бы не думать про высоту и не смотреть вниз.

– Все. С меня хватит.

Обняла чугунное крепление перил, присела на ступеньку и решила умереть прямо тут. По собственному желанию.

Вяло думалось о Панке. Больше ни о ком. Если это конец, то я могу быть уверена только в одном – и у меня был кусочек счастья. При мысли о Панке метка на ладони свернула белым огнем. Решив, что это знак, я начала звать Панка. Руна мерцала. Но я по-прежнему оставалась одна. Понимая, что нахожусь за гранью отчаяния.

А потом возник вечерний ветер. Чем ближе к горизонту оказывалось солнце, тем сильнее становился ураган. Небо потемнело и земля тоже. Руки окоченели. Цепляясь за перила, я поползла вниз, зная, что не успею спуститься. Нога скользнула к краю, желание сопротивляться иссякло и меня выбросило как щепку. Накануне заката. Свист полета в ушах. Удаляющаяся лестница. Кувырки. Слезы. То небо, то земля над головой.

– Я сейчас разобьюсь.

– Не бойся, – невозможно ошибиться – это был голос Панка.

Его я ни с кем не перепутаю.

– Лети и ничего не бойся.

Теперь можно было плакать сколько угодно.

По инерции меня скинуло с кровати. На полу, пыльном и теплом, кувырки закончилось у шкафа. Приложившись башкой об дверцу, я выругалась.

Вставать не хотелось. Кто знает, что я увижу во дворе. Может, там кучка зевак, которые мечтаю побыть рядом со мной. А может – Гриша у горящей бочки. Или королева с рогами на голове. Хуже – если там кроется что-то новое, незнакомое, но совершенно точно – опасное. Уж лучше я просто так полежу себе, пылью подышу. Буду вспоминать слова Панка и не бояться.

– Привет. Извини, что подвел тебя, – глухо произнес Голос.

– Объявился, пакостник, – разозлившись, что он развеял воспоминание, огрызнулась я.

– Ты сейчас где находишься? – осторожно перебил он.

– Дома.

– Сидишь?

– Лежу.

Попытка встать вряд ли бы удалась. Меня ноги не держали.

– Это точно? Если лежишь, не вставай. Отдыхай. Береги себя, ладно?

– С чего бы такая забота? Ты бы лучше рассказал, как погулял? Почему, ты, гад и сволочь, чуть не угробил меня насмерть?

– Мне времени не хватило. Так все неудачно складывалось поначалу. Но я сделал все как хотел. Прости меня за испытания, но иначе бы у меня ничего не получилось.

– Ты тихо говоришь. Я тебя почти не слышу.

– Я скоро совсем исчезну! – изо всех сил выкрикнул он.

– Таешь? Снегурочка поганая. Выполнил свое неоконченное дело и теперь можешь уйти в свет?

– Молчи и слушай. В общем, я теперь в тебе. Внутри.

Некстати вспомнились разговоры про родину, правительство и глистов.

– Ты типа чужого? Сожрешь мои кишки, отложишь яйца и потом вы захватите нашу землю?

– Яйца? Какие яйца? Ты же не курица. Я – зачатый ребенок. И ты теперь не кури. Мне это вредно.

Пришлось сесть. Сидя лучше думается. Вытряхивая мусор из волос, я попыталась ощутить себя беременной. Не получилось.

– От кого? – только и успела спросить я, понимая, что скоро вообще ничего не услышу. – Надеюсь, не от Вовы?

– Нет! Вова в отцы не годится.

– От кого? – почти взвизгнула я.

– Ты его не знаешь. Но с генами у него все в порядке. Здоров…

– Пипец.

У меня в животе говорящий эмбрион. Который только что ушел в режим глубокого сна.

– Аборт сделаю! И потребую, чтобы тебя мне отдали в пакетике. И выскажу тебе все что думаю. Надеюсь, что уши у тебя уже есть?

Это бессилие во мне говорило.

Хорошенькое дело! Я даже не знаю, как и с кем мое тело занималось сексом. Вот столкнусь случайно с будущим папашей, он мне обрадуется, а я его даже в лицо не узнаю. Это не позор, это – хуже!