Эмилий Фортунат – это было имя человека, который вот уже седьмой месяц сидел прикованным в подвале публичного дома, опекаемого Катоном, где на положении раба крутил с утра до ночи тяжелую мельницу.

Забредший в бордель, Эмилий Фортунат очнулся утром, с тяжелыми цепями на ногах.

– Ишь ты, как! – Покрутил головой Катон. – Ну, может быть, я тебе и верну твоего Эмилия. За хорошую плату, естественно…. Но, попозже.

Выйдя на площадь, Катон попал в шумную, развлекающуюся толпу людей.

Многие играли в кости – любимую игру римлян, о которой император Клавдий позднее напишет целую книгу-руководство.

Дрессированные собачки кувыркались, понуждаемые к тому своим хозяином. Посреди площади, за небольшим ограждением, выставлены были на всеобщее обозрение кости некоего морского чудовища, по всей видимости, кита. Приставленный к ним человек рассказывал всевозможные истории о невероятной прожорливости и кровожадности этого безобидного млекопитающего.

Катон полюбовался на желтые кости чудовища, потом задержался у клетки со змеей, длиной в 50 локтей. Огромное пресмыкающееся неподвижно застыло на солнце, но толпа ожидала момента, когда змею будут кормить. Хозяин обещал зрителям запустить в клетку небольшую собачку. Бедная псина уже сидела на привязи рядом с клеткой и, не подозревая о своей участи, приветливо виляла хвостом.

Катон совсем уже было собрался уходить, как вдруг внимание его привлекли фокусники-азиаты.

Толпа людей окружила молодого мужчину, прислонившегося спиной к деревянному щиту. Его внешность была необычной для римских улиц, и заставляла предположить, что человек этот пришел с Востока. Напротив мужчины, на расстоянии 6-7 шагов стоял подросток, лет двенадцати. Перед ним, на маленьком столике лежало штук десять кинжалов разнообразной формы. Мальчику помогал еще один человек постарше и той же внешности, что и мужчина, стоявший у щита.

Весь собравшись, с плотно сведенными к переносице черными бровями, подросток сделал несколько пробных взмахов рукой, и вдруг быстро, один за другим, метнул все десять кинжалов в стоящего у щита человека. В считанные мгновения голова Фэя, а он был, как уже догадался Читатель, именно тем человеком, который стоял под лавиной смертельно жалящих кинжалов Ина, оказалась окружена венчиком из глубоко вошедших в дерево стальных клинков. Некоторые из них располагались в опасной близости от его лица.

Зрители восторженно загалдели, и в небольшой глиняный горшочек щедро посыпались монеты.

Весь трюк наблюдала красивая молодая женщина из богато инкрустированной бронзой лектики, поддерживаемой восемью рабами.

– Валерия! – В полголоса, и очень почтительно сказал своему соседу кто-то из зрителей. – Самая независимая женщина Рима.

Внешность статного молодого человека с тонкими чертами лица и глубоким взглядом темных удлиненных глаз произвела сильное впечатление на молодую патрицианку.

На мгновение взгляды женщины и Фэя скрестились.

«До чего же она красива!» - Промелькнуло в голове у ханьца.

«Жаль, что он всего лишь фокусник…» - Подумала Валерия, и сделала знак рабам-африканцам.

Лектику пронесли в непосредственной близости от Фэя, и к его ногам упало, со звоном ударившись о камни, тонкое золотое кольцо с небольшим сиреневым камнем.

Фэй проводил взглядом лектику, поднял кольцо и, рассмотрев его, одел на безымянный палец левой руки.

– Э-эй! – Окликнул его напарник. – Хитрый лис! Это – общественное достояние!

– Чего уж там. – Отозвался Фэй. – Я честно заработал это кольцо, стоя под ножами нашего шалопая. Чует мое сердце, когда-нибудь он оставит меня без ушей.

– Ножи! Давай еще ножи! – Кричали из людской толпы, жаждущие острых ощущений зрители.

Трюк повторили несколько раз с тем же успехом. В заключение Фэй положил себе на голову яблоко, и Ин, метнув острый, как жало, клинок пригвоздил яблоко к деревянному щиту.

Затем перед зрителями выступил старший из уличных артистов.

Он одновременно запускал в воздух шесть или семь разноцветных шариков и они, образовав удлиненное кольцо, крутились некоторое время в его быстрых руках, а затем, неожиданно для зрителей, мгновенно исчезали, как бы растаяв в воздухе.

Люди, окружившие фокусников, шумно выражали свое одобрение и требовали повторения трюков.

Но, Фэй отрицательно покачал головой, и подошел к одному из зрителей. Здоровенный парень, деревенского вида, стоял с открытым от удивления ртом. Фэй очень похоже передразнил его, и внезапно дохнул ему в лицо длинным ярким языком пламени. Парень в испуге шарахнулся в сторону, споткнулся о камень и упал, опрокинувшись на спину. Толпа захохотала.