Передовые подразделения нашей 6-й армии дошли до окраины Харькова, но в районе мясокомбината наткнулись на хорошо подготовленную оборону. Гитлеровцы уже давно разгадали стратегический замысел маршала Тимошенко и произвели не только перегруппировку своих войск, но успели устроить нам и надежные ловушки, и крепкие капканы.

Они превратили подвалы зданий в неприступные доты. Одна за другой захлебывались все наши атаки. Потери личного состава стали сразу очень большими, да еще разведка обнаружила на этом участке фронта две свежие дивизии СС!.. Вот тебе и наступление «по полному и окончательному...»

Командир одного из наших гаубичных дивизионов решил устроить свой НП в расположении немцев. Ночью он, два разведчика и два связиста поползли в расположение вражеской обороны и проволокли за собой телефонный провод. Смельчакам удалось незаметно подобраться к кирпичному зданию, в подвале которого гитлеровцы оборудовали дот. Наши проникли в подвал через люк, с противоположного от дота торца. От гитлеровцев их отделяла глухая кирпичная стена.

Чтобы фашисты не обнаружили наблюдательный пункт по телефонному проводу, штаб полка решил снять телефонную связь и отправить туда рацию. Я подумал, что может пригодиться мое знание немецкого языка, и вызвался сопровождать радистов. Мы отправились с наступлением темноты. Идти во весь рост пришлось недолго. Первая же осветительная ракета и пулеметная очередь прижали нас к земле. Дальше поползли, касаясь рукой телефонного провода. Наконец, впереди, на возвышенности, обозначились контуры здания. Подползли ближе. Чуть выше уровня земли увидели амбразуру в стене и торчащий из нее ствол пулемета, направленный в сторону наших позиций. Услышали негромкую немецкую речь.

Гитлеровцы не спали. Провод вел к противоположному крылу здания и в нескольких метрах от стены уходил под землю. Не сразу удалось отыскать хорошо замаскированный лаз, а в конце лаза люк с окованной железом крышкой. Обитатели подвала были предупреждены о нашем визите и по условному стуку впустили. Довольно просторное подземелье освещалось карманным фонариком. Пустые ящики заменяли мебель. У телефонного аппарата дежурил связист. Часть помещения отгораживала ширма из плащ-палаток. Оттуда к нам вышел сам хозяин — командир дивизиона. На плечи наброшен китель с орденом Красной Звезды. Тусклый свет фонарика не позволил хорошенько рассмотреть лицо капитана. Держался он очень просто, без рисовки и даже как-то по-домашнему. При нашем появлении поднялись с плащ-палаток, разостланных на полу, и поздоровались трое бойцов. Один из них был мне хорошо знаком. Однажды вместе ходили в разведку. Он первым в полку, еще зимой, получил медаль «За отвагу». Капитан осведомился, ужинали ли мы, и, не дожидаясь ответа, повернулся в сторону ширмы и сказал: «Покорми гостей, Паша!»

Смысл фразы дошел до нас лишь тогда, когда из-за ширмы вышла молодая миловидная женщина... Мы остолбенели от изумления. Женщина? Здесь?!.. Нет, это было невероятно. Такое просто невозможно представить... Если бы из-за ширмы вышел гитлеровский генерал, удивление было бы не столь сногсшибательным.

Тем временем на столе появились хлеб, сало, спирт. От спирта я сразу отказался, но капитан сказал, что здесь совсем трезвому нельзя. Пришлось выпить. Как ни странно, опьянения не почувствовал. Зато стало немного свободнее, и я перестал с опаской поглядывать на разделяющую нас стену. Капитан сказал: «Ты бы подремал, пока фашисты не зашевелились...»

Проснулся я от взрыва снаружи, как раз у стены, где устроил себе ложе. За первым взрывом последовало еще несколько. Похоже, это были ручные гранаты, а может быть, стреляли из миномета. Одна из гранат или мин разорвалась у самого люка. Подвал наполнился дымом, запершило в горле. Я увидел капитана, приникшего к стереотрубе, замаскированной в стенной амбразуре, и услышал его негромкий голос. Он передавал координаты на наши батареи — вызывал огонь на себя, чтобы не дать гитлеровцам захватить нас. Прошло несколько секунд, послышался вой снарядов. В тот же миг ударила воздушная волна, и раздался страшный грохот. Стены вибрировали, с перекрытия посыпалась штукатурка. Тяжелые снаряды рвались один за другим. Казалось, что вот-вот здание рухнет, и все мы будем погребены под обломками. Однажды уже пришлось испытать что-то похожее — мы попали под залп нашей «катюши». Это был настоящий ад. Разрывы слились в единый грохот, горела земля. Сейчас в этом подвале, хотя и под защитой мощных стен, тоже было не сладко. Когда грохот наверху смолк, капитан подозвал меня взглянуть в стереотрубу. Совсем рядом, вокруг еще дымящейся большой воронки, лежало несколько неподвижных тел в серо-зеленых мундирах и касках. В руках одного зажата граната, другой, подальше от воронки, еще дергался, стараясь уползти.

На залп наших батарей откликнулись батареи противника. Теперь тяжелые снаряды летели уже через нас. Капитан решил не остаться в долгу. Он засекал стреляющие батареи и направлял на них огонь наших орудий. Отсюда, с возвышенности, хорошо были видны результаты. Каждое попадание он сопровождал одобрительным смачным замечанием. Одна за другой замолкали вражеские пушки. А тут еще обнаружилась целая группа замаскированных танков. По ним капитан приказал дать залп всему дивизиону.

Но вот смолкла артиллерийская дуэль и в наступившей тишине подземелья мы вдруг отчетливо услышали слабый голос, взывавший о помощи:

— Хильфе!

Голос доносился из-за разделяющей нас перегородки. Только теперь мы увидели, что в ней образовались сквозные трещины, через которые почему-то пробивался дневной свет. Стали разбирать перегородку, держа наготове оружие. Первое, что увидели сквозь образовавшееся отверстие — было голубое небо и погнутые стальные балки разрушенного перекрытия. Из-под обломков снова послышался призыв о помощи. Общими усилиями разобрали обломки и обнаружили троих гитлеровцев. Двое сверху были мертвы, а третий под ними оказался навредим. Ефрейтор, похоже, был даже рад пленению.

Капитан обратился ко мне:

— Спроси, знали они, что мы находились за стенкой?

— Да, — сразу ответил ефрейтор, — мы догадывались, но считали, что это защитит нас от огня ваших пушек, и решили ничего не предпринимать.

— А что он думает теперь? — Пленный ответил, что трудно поверить в такую ювелирную точность и хотелось бы взглянуть на того, кто управлял огнем русских батарей.

— Он перед тобой! — я указал на капитана.

Пленный ефрейтор заявил, что ему очень лестно иметь дело с таким опытным русским артиллеристом-гауптманом.