– Мамочка, я люблю тебя, только тебя, – с этими словами я бросилась в ноги маме.

– Ты пьяна?! Встань с колен, нечего протирать лестничную клетку! Марш в квартиру!

– Стой! А ну-к а, дыхни!

– Мама, отстань…

– Отстань? Ты как разговариваешь с матерью? И почему телефон не брала, где ты была целых 4 часа? Ну-ка, марш к отцу, будешь отчитываться за утренний скандал!

– Отпусти меня, пожалуйста, – обессиленно прошептала я, причем обращаясь при этом не к маме, а к какому-то потустороннему бесу, потому что, кроме повышенного голоса, мама ко мне никаких физических сих не прикладывала и вовсе меня не держала.

В гостиной на белом кожаном диване вальяжно сидел мужчина пятидесяти пяти лет с коротко стриженными волосами, с умеренно большим мужицким носом, тонкими губами и с невероятно умными карими глазами, одетый в строгий деловой костюм темно-болотного цвета и обутый в черные лаковые туфли. И это был мой отец.

– Любому подсудимому дается объяснительное слово. Чтобы растопить сердце прокурора, провинившемуся дается около пяти минут. Тебе даруется два часа. Стоит ли говорить, что это время аннулируется за счет отсутствия явки, – попытался изобразить из себя сурового судью отец.

– Пап, о чем ты, я просто…

– Не надо. Лишаешься всех карманных денег на месяц! – сорвался на крик отец.

– Что? Пап, у тебя своя строительная компания. Бизнес идет в гору, и лишать меня того, в чем я каждодневно остро нуждаюсь, крайне глупо! Да и к тому же, разве не имеет человек право проснуться не с той ноги? Разве может этому следовать такое жестокое наказание? А знаешь, почему ты такой? Потому что Бог не оберегает тебя, ты не веришь в него, не жертвуешь ему подати. Из-за этого ты так несчастен. А свое несчастье срываешь на других! – уже сквозь слезы нервно оттараторила я и, прорвавшись через длинный коридор, заперлась в своей комнате, где и провела весь вечер и ночь, не выйдя ни разу. До меня доносились разъясненные крики родителей: мама обвиняла отца, что он не провел со мной воспитательной беседы. Папа же, наоборот, возражал маме, что только наказание имеет действенный смысл. Но мне было все равно, кто что из них говорит: мне надо было где-то достать пятьсот долларов, ведь моя жизнь только начала налаживаться, я не могу отказаться от Бога сейчас, к тому же я уже дала слово Дарине…

Что делать ночью глубоко раненному подростку? Ситуация имеет три исхода: плачевный – суицид во всех его траурных красках; но, будучи человеком слишком влюбленным в жизнь, решиться на столь опрометчивый поступок я просто не могла; невозможный – приложить усилия и уладить все навалившиеся проблемы, однако в силу возраста и темперамента ни один тинейджер не совершит подобный выбор; и нейтральный – поделить горе с самым терпеливым и надежным собеседником – личным дневником.

Недолго думая, я выбрала вариант номер три, но, исписав пять страниц о происходящих со мною событиях, я так и не смогла найти утешения в плавных картинах своего тонкого почерка, и тогда мое сознание погрузилось в воспоминания об одной истории.

Каждый, даже самый тихий подросток, в глубине души мечтает по вечерам принимать ванны не в отведенных для этого душевых комнатах, а умываться теплыми струями фанатской любви и купаться в пене ее восторга. Иными словами, все дети мечтают о славе. У некоторых эта мечта остается лишь маленьким штришком на картине жизненных планов; а некоторые начинают принимать ее за воздух, притворяясь, что без этой мечты их жизнь закончится в ту же минуту. А ведь, по сути, слава – это лишь благодарность за признанный талант, и заполучить ее нельзя, ибо пути к ней нет, ведь она является лишь подарком за приложенные усилия. Но, к сожалению, понимание этого приходит не у всех. Таким исключением из рационального большинства была и Горлова Анжела – подруга моей знакомой и ученица из параллельного класса. Месяц назад на паблик для неофициального общения учеников нашей гимназии проникли ее интимные фотографии, что вызвало у ребят шквал всевозможных комментариев.

– Ахах, а после я ей пишу: «Может, встретимся?» А она такая: «Давай, Саш.» Я такой подофигел: че за Саш такой, а потом вспомнил, что я с фейкового аккаунта сижу! – громко смеялся на весь класс Тарас.

– Идиот! Ей и так сейчас фигово, а еще и ты подкалывать лезешь! – упрекнула одноклассника суровая отличница Нина.

– А по-моему, ей, наоборот, хорошо, даже слишком! – тут же вклинился Санек Шумаков.

– Ребята, вы совсем мозги потеряли, во-первых, эта история вообще слишком грязная, чтобы ее так долго мусолить. А во-вторых, Тарас, глупо смеяться над ней, скрываясь за ненастоящей страничкой в Контакте, и в-третьих, она реально согласилась? – я подержала Нину.

– Поль! Да она прямо в тот же момент готова была из квартиры выбежать! Какая тут нравственность?! Обвинения не по адресу! – оправдался самый красивый парень класса.

– Фотаться нафига? – не совсем в тему вклинилась Лиза.

– Да черт её знает! Меня лично больше пугает, что она так спокойно к этому относится! Вам не кажется, что в этой истории что-то не договорено? – включилась в обсуждение Юля.

– Скорее, не допоказано, – закатился смехом Санек.

В этот момент обсуждение резко утихло: по коридору королевскими шагами проплыла героиня нашего разговора – сама Анжела.

– А может, это фотошоп? – зачем-то спросил Жора, когда Горлова уже скрылась за поворотом.

– Да какой, к черту, фотошоп! – разъярился Тарас. – В группе вчера писали, что эти фото она якобы отправляла своему двадцатитрехлетнему обожателю из Ирландии. А дальше варианта два: либо ему так не понравились фотки, что он решил опозорить ее на всю школу, либо он вообще такой же Ирландец, как я Саша.

– Во дела… – подвела черту я.

Ближайшие три дня вся школа забила на домашние задания и все время обновляла электронный паблик в ожидании новостей про скандальную персону, но админы владели информацией ничуть не больше самих участников. Зато ясность в картину внесла завуч по воспитательной части Ирина Алексеевна, залетевшая в нашу параллель с толстенной папкой, из которой обнародовала список об отчислении вышеупомянутой развязной девушки, чем, кстати, ее мало расстроила. А дело оказалось в том, что бившаяся в муках безызвестности Горлова вдруг нашла новую лазейку на пик слащавой популярности – все эти фото, группа и непрекращающиеся разговоры – всего лишь материал, который, посоветовавшись с родителями(!), героиня должна была отправить на программу к Малахову и выступить у него в роли героини нового скандала. Вот что делает с людьми желание заполучить славу и стать популярной даже таким способом. Больше недели мы всей школой внимательно просматривали новостные теги в твиттере ведущего «Пусть Говорят», но история непристойной самопиарщицы никак не входила в их список. Облом, дорогая Анжела, в очередной раз…