— Есть, есть! Так точно! Хайль Гитлер!

Немного притормозив, я краем уха услышал ошеломляющую новость. Спустившись в подвал церкви, где квартировал разведэскадрон, я подошел к лейтенанту и без всякой субординации на ухо сказал ему:

— Господин обер-лейтенант, на нашем участке фронта грядут большие перемены. Я слышал краем уха, что нам на помощь спешит 205 пехотная дивизия генерал-лейтенанта Эрнста Рихтера. Их совсем недавно перебросили к нам из Франции. Возможно, что блокада большевиков будет прорвана, и мы сможем наконец-то вздохнуть свободно. А может даже нас отведут в тыл на пополнение и отдых. Старик Зинцингер, вероятно, будет сегодня собирать офицерский состав. Он просил вам передать, что вы лично должны были ему доложить о потерях.

— Старик поймет, его не зря зовут в армии «велижский лев». Он же боевой командир, а не служака из вшивой берлинской ставки. Приготовь, малыш, мне горячей воды! Необходимо помыться, побриться и идти на аудиенцию к полковнику.

Я поставил на печь трофейную кастрюлю со снегом и уже через двадцать минут из неё пошел пар. Постепенно подкладывая снег, уже примерно за час натопился довольно большой объем горячей воды. Крамер скинул с себя верхнюю одежду, обнажив свой спортивный торс. Все его тело украшали боевые шрамы, полученные за время всей этой войны.

— Давай, малыш, поливай! — сказал он, держа в руке кусок эрзатц-мыла.

Я, зачерпнув ковшом воду, стал обливать лейтенанта горячей водой. Тот мылился, фырчал от удовольствия, смывая с себя грязь фронтовых дорог. По нему было видно, что он вышел из эмоционального штопора и обрел второе дыхание. Минут через тридцать обер-лейтенант уже был готов, словно собирался на парад по окончанию войны или же на вечеринку в русскую женскую гимназию. Лицо его светилось и от него слегка благоухало свежестью чистого тела и дорогого французского одеколона. Тоска в глазах сменилась новой искрой, которая горела в них, как после удачной вылазки.

— Кристиан, как я выгляжу!? — спросил меня Крамер.

— О, господин обер-лейтенант, вы хороши, как новая рейхсмарка.

— Русские, малыш, тоже так говорят — хорош как новый пятак! Ты старайся учить русский язык. Возможно, что уже скоро он пригодится тебе. Грядет время великих перемен, и уже скоро наступит лето. А где лето там тепло, там пляж и женщины. Ты, Кристиан, любишь женщин!? — спросил он, расчесывая волосы, глядя в осколок зеркала.

— У меня еще никого не было!

— Оу, да ты у нас девственник!? — спросил он, удивляясь.

— Так точно, господин обер-лейтенант! Я не успел это попробовать.

— Дай бог дожить нам до теплых дней. Русские не смогут постоянно сдерживать напор нашей армии, и уже скоро они далеко отойдут на восток. Вот тогда мы и решим твою проблему. В окрестных селах еще должны остаться хорошенькие женщины.

— А как, господин обер-лейтенант, приказ фюрера!? — спросил я, стараясь предугадать его ответ.

— Тебя, Кристиан, здесь на фронте фюрер не видит и в зад тебе заглядывать не станет. А я об этом я докладывать ему не буду, потому что ты, малыш — разведчик, и должен постигать знания вражеского языка и его богатой культуры. Понятно!?

— Так точно, господин обер-лейтенант! — сказал я, вытянувшись в струнку.

— Вот и хорошо!

Крамер удалился к полковнику и я, прибрав его гамак, сам завалился в постель, мечтая о скором наступлении долгожданного тепла. Постепенно глаза мои закрылись и я, уснув, вдруг увидел цветной сон. В то время, истосковавшись по теплым дням, мне, как и моим товарищам по эскадрону, почему-то постоянно снилось лето. Не все доживут до теплых дней, и не все смогут вдохнуть запах свежей травы и летнего леса. Сколько я проспал тогда, я не помню, помню только, что сквозь сон, я услышал, как в подвал вошел обер-лейтенант. Вновь засвистел его свисток, и мы повскакивали со своих постелей.

Крамер в полном молчании подошел к печи и присел на стул. Он закурил и, глядя в огонь, не поднимая головы, сказал:

— Солдаты! От Велижа до Усвят русские пробили проход и сдерживают его своими крупными силами. У них это называется «Витебский коридор», по которому из наших тылов выходят окруженные части и всякие разрозненные боевые подразделения. Приказом полковника Зинцингера нам необходимо сегодня ночью выйти в направлении деревни Беляево и там встретить десятую бригаду генерала Бюлова, которая должна прикрыть калитку в этот чертов коридор. На рубеже до деревни Секачи, Миловиды, Нивы русские сдерживают проход наших «грибников» 205 пехотной дивизии, поэтому нам придется скрытно пересекать передовую русских. Выходим ночью, движение осуществляется согласно боевому порядку. Малыш Кристиан, от меня ни на шаг, я не хочу, чтобы твоя мать фрау Кристина, проклинала меня за то, что тебе русские оторвут голову.

— Есть! — ответил я, предчувствуя, что наша очередная вылазка на этот раз будет намного опасней, чем та, когда мы ловили русского майора.

В тот день я еще не подозревал, что наш разведэскадрон в районе деревни Секачи нарвется на разведку русских, и мы потеряем из своей команды шесть человек. «Иваны», используя свое преимущество в обороне, просто расстреляют некоторых из нас из пулеметов, на льду Двины.

Крамер, отозвал меня в сторону и предложил пройтись, чтобы поговорить. Я давно заметил, что он, несмотря на офицерское звание, как-то более внимателен ко мне. Вероятно, это было связано с тем, что из всего нашего подразделения я был самым молодым.