Шрифт:
4
Какая ночь! Мороз трескучий,
И слова некому сказать.
Так строчка Нинина [17] связать
Поможет нить на всякий случай.
Не Пушкин этому виною,
Но я для Музы не музык,
И еле вышепчет язык:
«Алина! Сжальтесь надо мною…»
5
Алина! Сжальтесь. Надо, мною
Хотя бы каплю дорожа,
Кусочек передать коржа,
А не сидеть ко мне спиною.
Мукою пресной, мучкой крестной
Посыплем жизни след сырой,
И так начнется круг второй:
Мороз и солнце. День чудесный.
17
Имеется в виду Нина Савушкина, петербургский поэт.
Граф Нулин
Уж Нина Юрьевна [18] раздета;
Стоит параша перед ней.
И нет, и не было предмета
Необходимей и родней.
И тем моя поэма краше,
Что, не потворствуя стыду,
Я от параши до параши
Повествование веду.
А между тем на полке шкафа
Лежит уже одежда графа,
Хотя, быть может, я не прав,
И мой герой совсем не граф, —
Неважно. Книгу он читает,
18
Нина Юрьевна – имя и отчество Савушкиной. См. предыдущее примечание.
Но повесть вымыслом бедна,
И душу графскую питает
Его фантазия одна.
Себе он кажется влюбленным.
Себя, умаявшись фигней,
Он представляет папильоном,
Чулком, сорочкой, простыней —
Всем, что, когда хозяйка дремлет,
Ей члены полные объемлет,
И далее, теряя такт,
Он представляет свой контакт
С хозяйкою, контакт телесный,
И вдруг, издав короткий стон,
С такою мыслью неуместной
С постели вскакивает он.
И вдаль глядит, где, как живые,
Заснули псы сторожевые
(Как настоящий философ,
Не различал он пол у псов).
Но, увлечен совсем не псами
До полного сведенья скул,
Он страстно шевелит усами
И опрокидывает стул.
Ужель погибла вся затея?
Вокруг царит молчанье сна,
И граф, решительно потея,
Идет туда, где спит она.
В проеме незакрытой двери
Белеют маленькие звери
На одеяле в темноте, —
Таких он видывал в Европе
И называл по простоте
«Папильон», – то есть льнущий к попе.
Узрев хозяйкину кровать,
Попасть и собирался в кою,
Он дерзновенною рукою —
Уже за что не помню – хвать!
И тут красавица моя
Не поняла такой свободы,
Как будто ключевые воды
Коснулись типа ног ея.
Чепец поправивши игриво,
Она сказала: «Дайте пива».
Стояла емкость на столе,
Граф усмехнулся как-то криво,
Он был и сам навеселе.
Решив не прибегать к насилью,
Он потянулся за бутылью,
И тут внезапно голоса
Обозначают оба пса,
Сказать точнее – обе суки,
И наподобие вериг
На графе виснут: прочь, мол, руки! —
И лают. Так и сел старик.
Ну, не старик, но от испуга
Забыл он сразу о любви,
К тому же звучная подлюга
Диктует правила свои.
Заканчивая свой параграф,
Где рифма властвует опять,
Пора, я говорю, пора, граф,
С парашею в обнимку спать.
Кровавые реки
Гости съезжались на дачу,
Дамский состав щебетал,
Около дам наудачу
Мужеский пол обитал.
В креслах освоился кто-то,
Карты в руках у других,
Третьи парижские фото
Барышень смотрят нагих.
Вдруг оборвал эту мульку
Нетерпеливый корнет:
«Братцы, распишем-ка пульку!» —
Крикнул, достав пистолет.
Искренне все оживились,
Радуясь шутке юнца;
Дамы же, выбежать силясь,
Спали заметно с лица.
Только хозяйка не спала,
Медный схватила шандал
И, разрумянившись ало,
Так продолжала скандал:
Двинувшись к юноше с тыла,
Сделала все по уму;
Свечку, пока не остыла,
Вставила тихо ему.
Гости, разбившись по парам,
Только смеялись хитро,