Часом раньше, ширясь, близясь,

Проникает в пекло кризис,

Плачет Аццкий сотона:

– Энергетику заело,

Черти драные, за дело,

Света нет, нужна Луна.

И грозит чертям он пальцем,

Шлет он их во все концы.

Не до жиру – даже смальцем

Не заправить каганцы.

И один какой-то чертик,

Хвост за пояс, точно кортик,

Брызжет на лету слюной,

Дело делает за тучей

И уже с улыбкой сучьей

Мчит по адресу с Луной.

Новые песни придумала жизнь.

М. Светлов

Ты чарочку в полость

Докапай до дна,

Диканьская волость

На карте видна.

Во время загула

Болит голова,

И слышит Вакула

Такие слова:

– На праздник ни казни,

Ни жизни не дли,

К шампанскому газ не

Дают москали.

Прославлен да будет

Кузнец-патриот,

Он газу добудет,

Диканьку спасет.

Был Вакула смел и горд,

Он собрался сразу.

Но как раз тогда и черт

Прибавляет газу.

Трах – и все скрежещет сталью,

Сшиблись харя с харею.

Вертикаль с горизонталью

Сходятся в аварию.

У меня болит живот,

В жопу жалят оводы;

Раньше был газопровод,

Нынче – газопроводы.

Вакула крест навесил,

Страшней не сыщешь морд.

Так что же ты невесел,

Товарищ черт?

Небось, мечтал о борщике

У доблестной Солохи?

Иди в переговорщики

Под знаменем эпохи.

И идут державным строем,

И летят, как бес за бесом,

«Рой за роем рай зароем», —

Песня слышится над лесом.

Вакула ради цели

Любому средству рад —

И чертовы качели

Летят, летят, летят…

Да здравствуют Музы и разум,

Налейте в бокалы вина,

И если тому, кто под газом,

Такая картинка видна:

Под слоем столетнего лака,

Черна и с набором когтей,

Какая-то страшная кака

Ужасно пугает детей, —

Как песни веселые грянут

По весям и по городам,

Не будет же в них упомянут

Чудак, нарисованный там.

Прямой Печорин был герой,

Но как-то скрылся за горой,

И там, в гостях у персиян,

Незримым чем-то осиян,

Стал гаснуть. Местная княжна

Сидела у одра, нежна

А он, величествен, как ферзь,

Ей руку положа на персь,

Проговорил: «Прощай, княжна,

Меня ты выслушать должна.

Слезами очи не тумань,

Сначала будет про Тамань.

Рассказ под номером один —

Про девушку из тех ундин,

Что тянут, населяя дно,

И нас с собою заодно.

Она мне бросилась на грудь,

И я подумал: «Это круть!»,—

Но не успел тогда воткнуть

Мое оружье, как кинжал

Уже на дне морском лежал.

Она нырнула вслед за ним.

Казенною нуждой гоним,

Направил я чужой баркас

Туда, где высится Кавказ.

Приплыли. Байка номер два.

Душа была давно мертва,

Но дух мой требовал интриг,

И плотью был я не старик.

Грушницкий тоже рвался в бой

И дурь свою носил с собой.

Ко мне он бросился на грудь,

Но я уже успел воткнуть.

Не знал, бедняга, что воткну,

Напрасно отошел к окну.

Казалось, комната в огне,

«Спасись-ка, – крикнул я, – в окне!», —

И вниз, где мирно спал аул,

Его я кинул, как баул,

И он почил, и я уснул.