окаменевшую черепаху, кружилось несколько бургомистров; но, сколько я потом ни

лазил, гнезд их не нашел. Вероятно, бургомистры были привлечены сюда гвалтом,

поднятым полярными чайками.

С высоты 100 метров я обследовал горизонт, но, несмотря на прекрасную

видимость, ничего нового не обнаружил. Торошенные льды лежали километрах в

пятнадцати от нашего лагеря. На запад их можно было проследить еще километров на

сорок. Это лишний раз убеждало, что мы действительно открыли новый пролив.

Возвращаясь в лагерь, я захватил с собой несколько заинтересовавших меня

образцов пород. К сожалению, большая часть возвышенности была погребена под

снегом, и тщательно обследовать участок нам не удалось. [286]

Собрав образцы пород, а заодно и образцы богато развитых здесь мхов, мы начали

свертывать лагерь. Но выйти так и не удалось. Подняв голову над санями, я увидел

недалеко от палатки медвежье семейство: медведица с двумя малышами шла прямо к

нам. Метрах в трехстах она понюхала ветер, дувший с нашей стороны, и круто

отвернула в сторону, Представлялся случай подкормить собак и пополнить свой рацион.

Спущенные собаки настигли зверей, и нам оставалось только подойти, сделать

несколько выстрелов, а потом привезти мясо к палатке. Всех собак мы пустили на волю.

Начался пир. Через час от медведицы остались только голые кости. Собаки развалились

на отдых. Теперь часов восемь тревожить их было нельзя. Но эта потеря во времени

должна была возвратиться сторицей: после медвежатины собаки становятся заметно

веселее и работают энергичнее».

Не возвращаться, не останавливать работу

«21 июня 1931 г.

Ну, вот и пришла настоящая весна!..

Странно писать эти слова 21 июня. Когда же в таком случае настанет здесь лето?

По календарю правильнее было бы уже сейчас сказать: наступило лето. Но все вокруг

дает право говорить только о весне. Сегодня первый день распутицы, характерной для

начала апреля в средних широтах. Природа Арктики никак не желает укладываться в

привычные для нас представления о временах года. Да, пожалуй, сейчас это не так уж и

важно. Нет никакой нужды втискивать здешнюю природу в какие-то рамки. Всего

существеннее сам факт, что распутица началась. А какая она — весенняя или летняя, —

не меняет положения.

Вместе с распутицей пришли и непривычные трудности. Раньше мы знали

темноту, снежные бури, туманы и обжигающие морозы. А теперь начинаем знакомиться

с водой.

Минувший день — смесь непредвиденных радостей и давно ожидавшихся

неприятностей. Начну от последнего бивуака. Ночью хорошо подморозило. Крепкий

наст прекрасно держал сани. Груза на них не прибавилось — медвежьи шкуры

пришлось бросить. Отдохнувшие, сытые собаки бежали весело. 16 километров мы

прошли быстро, почти незаметно. Несколько раз для осмотра обнажений выходили на

берег. Потом восемь километров тянулся новый ледник. Миновав его, вышли на мысок,

за которым вновь вырастала высокая ледяная стена. [287]

Неожиданно над головами пронеслись на север пять краснозобых гагар. Потом мы

увидели куличка-песочника. Пели пуночки. Километрах в трех спокойно брел медведь.

На ровном льду, в поле зрения, лежало много нерп и более десятка морских зайцев.

Последних в этом году мы увидели впервые. Один из них лежал метрах в шестистах.

Он заметил нас или, скорее, услышал шум, — часто и тревожно начал поднимать

голову, но не ушел.

В общем здесь был целый зоологический сад.

Но самое приятное нас ждало на берегу: мы увидели первые живые цветы. Да,

настоящие цветы! Яркожелтые полураспустившиеся шляпки альпийского мака,

скромные камнеломки и миниатюрные полярные незабудки.

Как давно мы не видели живых цветов и как мы им обрадовались сейчас!..

Мысок, поросший цветами, был только узким клином, вбитым между двумя

громадами ледников. Впереди километров на пятнадцать простирался мощный поток

льда, стекающий с Земли от ледникового купола. И только за ним вновь чернел какой-то

новый клочок обыкновенной земли. К югу от него виднелось несколько маленьких