вегетарианских блюдах Васи, вступающего в обязанности хозяйки после меня. Иногда

кто-нибудь из нас устраивает «мексиканскую неделю». Виной всему желание «чуть-

чуть поперчить». В таких случаях повар при «снятии пробы» ухает и дышит широко

открытым ртом. Спрашиваешь:

— Что, переперчил?

— Чуточку, самую малость! А нутро так и обжигает. Не понимаю, как это

случилось.

Все же ваши блюда, несмотря на личные склонности дежурных, всегда

питательны и, большей частью, по-настоящему вкусны.

В первую очередь это относится к медвежатине. Все разговоры «знатоков» о том,

что медвежатина «чем-то отдает», в наших глазах только пустые слова. Мы совершенно

не понимаем многочисленные в истории исследований Арктики случаи, когда люди

категорически отказывались от медвежьего мяса, предпочитали ему консервы и даже

солонину и, в конце концов, цынговали и даже гибли. Больше того, не будь у нас

медвежатины, мы, несомненно, предпочли бы консервам и, тем более, солонине свежее

мясо моржа и тюленя, хотя их мясо во многом уступает медвежьему и действительно

«отдает». Мне лично подолгу приходилось питаться моржатиной и тюлениной. Они не

обладают приятным вкусом, но даже и их нельзя променять на солонину.

Разнообразие блюд в основном относится к обеду и ужину. Утром мы пьем кофе

или какао. Кроме них, в течение первого года на завтрак, как правило, подавалась

яичница. Она появлялась на столе в огромной сковороде, вмещавшей 20 яиц, а при

некотором уплотнении и все 25. Но вот яйца на исходе, да и перестали привлекать наше

внимание. Прошлой зимой [343] они замерзли, потом оттаяли, сейчас снова

превратились в лед и потеряли свой вкус. Теперь к завтраку вместо яичницы подаются

сыр, масло, хорошо сохранившиеся шпроты, фаршированный перец, корейка или

московская колбаса.

Первым блюдом на обед идет суп с макаронами или крупами, а то борщ из

сушеных овощей, заправленный красноармейскими консервами, лучшими из всех

известных нам консервов, или медвежатиной. Больше всего мы употребляем масла,

компота и мяса, причем последнее часто с удовольствием едим в сыром, замороженном

виде. Замерзшее медвежье сердце, приготовленное в виде знаменитой сибирской

строганины, — с солью и хлебом, уничтожается нами в один присест во время

затянувшейся вечерней беседы. Или же вносится сырой, но тоже замороженный

медвежий окорок. И это совсем не потому, что нам лень поджарить мясо или что мы

превратились в «сыроядцев». Отнюдь нет. Просто мы чувствуем потребность в такой

пище и испытываем настоящее удовольствие. Надо думать, что организм сам

подсказывает наши желания. Мясо, да еще сырое — единственный свежий

витаминозный продукт. Мы уверены, что наше здоровье в значительной степени

обеспечивается таким мясом, и совершенно не боимся цынги — этого знаменитого

врага полярных путешественников.

Такой же естественной потребностью, повидимому, объясняется и то, что мы не

испытываем особого аппетита к белому хлебу. День-два в неделю едим его после

выпечки, потом требуем у дежурного ржаного.

В то же самое время у нас, кроме клюквенного экстракта, абсолютно не

пользуются никакой популярностью всякие антицынготные продукты, привезенные с

материка. Даже целая сотня засахаренных лимонов вот уже полтора года лежит

непочатой и никого не привлекает своей прославленной витаминозностыо.

Участь антицынготных средств разделяют и все сладости — разнообразные

конфеты и шоколад. Они не пользуются спросом ни в походе, ни на базе. Только Вася

явно тоскует по мороженому. Однажды его тоска прорвалась. Он не вытерпел и решил

приготовить мороженое сам: насыпал в большую кастрюлю сахару, залил разведенным

молочным порошком, добавил сгущенного молока, обложил кастрюлю льдом и со всей

энергией своего возраста принялся вращать ее. Часа полтора трудился в поте лица, но

молочно-сахарная смесь никак не хотела превращаться в мороженое. Трудно сказать,