Это была даже не совсем лавка, а рыночный прилавок. Продавцом оказался немолодой коротко стриженный мужчина. Напустив на себя как можно более щегольский вид, Мольх подошёл к человеку, как бы невзначай откинул полу плаща и показал ножны для меча.

– - Я - Панкурт Мольх, сыскарь его величества короля Гардарии Ровида.

– - Тот самый?
– расширил глаза продавец, - Который княжича Кадроша по голове дубиной огрел?

– - Сам ты дубина! Во-первых, это была не дубина, а кифара из тонкой фанеры, а во-вторых, всё было не так!
– взорвался Мольх, - Откуда известно?!

– - Весь Любец об этом говорит, милсдарь.

– - Твою гвардию! А знаешь ли ты принцессу Тестверу?

– - Это та, которую в жабу превратили?
– ответил вопросом на вопрос торговец, не утруждая себя обязанностью представиться.

"Ничего себе! Об этом уже каждый лавочник знает! А говорили, что тайна!".

– - А это тебе откуда известно?
– грозно спросил сыскарь.

– - Так слухи-то ходят, милсдарь, - ответствовал лавочник, - С утра об этом говорили в харчевне люди, к выдумкам не склонные. А что, это какая-то тайна?

– - Это ложная информация! Не стоит всему верить, - сыскарь сделал страшную гримасу, - И болтать об этом не стоит, иначе особо болтливым за клевету княжеского двора отрежут языки! Но мне ты можешь рассказать всё, что знаешь, ибо я сыщик короля!

– - А что я должен рассказать, почтенный?
– вздрогнул лавочник.

– - Всё. Колись давай!

– - А это как, господин?

– - До самой задницы!
– процедил сыскарь.

Торговец дёрнулся, видимо, решив, что разговор идёт о какой-то новой пытке лично для него, если он не будет ничего говорить.

– - Как скажете, милсдарь. Меня зовут Гвиндор, я потомственный торговец. Отец мой торговал, и дед торговал. Теперь я торгую, и дети мои будут торговать, и, надеюсь, внуки...

– - Давай к делу!
– раздражённо перебил его Мольх.

– - Ох, простите, господин. Да, да, конечно. Дела у нас идут отлично. С детства я отцу помогал, как когда-то отец помогал деду. Лавка у нас хоть и небольшая, но делаем всё в строгом соответствии с законом, налоги исправно платим, товар у нас самый лучший, покупателей не обманываем...

Панкурт ощутил, что начинает понимать князей-деспотов, которые казнят подданных за непроходимую глупость и чрезмерную болтливость.

– - Торгуем только качественным товаром. Извольте посмотреть, - не унимался лавочник, - Миски, горшки, стаканы...
– окинул рукой полки за своей спиной, - Лучшая посуда в Любеце. А как же иначе-то? Делом-то сызмальства начал заниматься, отцу помогал, как отец деду...

– - Достаточно!
– еле сдерживался Мольх, чтобы сейчас же не начать громить лавку, - Расскажи-ка лучше, что говорят о предстоящей свадьбе вашего княжича Блоднека с Тестверой.

– - А... Что?.. Господин, тут разное говорят...
– неуверенно начал Гвиндор.

– - Говори! Обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого и никуда не донесу, чтобы ты ни сказал. Слово графа!

Гвиндор выдержал паузу и начал:

– - Ну, если господин дал слово графа, то народ недоволен предстоящей свадьбой. Говорят, Тествера наведёт здесь свои порядки, будет народ притеснять, цены поднимет, налоги увеличит, оброками да податями людей замордует...

Панкурт рассмеялся и оборвал торговца:

– - Хватит меня смешить! Как вы верите всему этому вздору, что наша милая принцесса способна на такое?!

– - Так говорят же, милсдарь...

– - А ещё говорят, что в Киосе кур доят, - парировал Мольх. Впрочем, собеседник ничего не понял, и сыскарю оставалось только махнуть и развернуться. Ничего нового он не услышал.

"Хотя, стоп! Откуда же стало известно про жабу? Неплохо бы дойти до главного распространителя тайны княжеского двора и оторвать ему голову!".

Мольх развернулся и снова подошёл к продавцу с целью поспрашивать его ещё. Тот в подобострастии уставился на сыщика. Случайно ударившись головой о слишком низкую балку, сыскарь зашипел от боли, выматерился и пригнулся, потирая макушку. У уха раздался свист и в стойку вонзился болт, часто дребезжа и тренькая.

"Вот тебе раз! Неужели для меня?" - мелькнула в голове Мольха мысль.

– - О, господин, с вами всё в порядке?
– испуганно произнёс продавец, выбегая из-за прилавка и оглядывая сыскаря. В самом деле, если с Мольхом что-то случилось, лавочнику бы не поздоровилось.

С улицы уже вбегали Земко и возница. Земко, запыхавшись, подбежал к Мольху и жалобно промямлил:

– - Господин Мольх, с вами всё хорошо? Я видел, как вон те кусты, - показал пальцем, - Зашевелились, а потом "вжик" и кто-то убежал вглубь зарослей.