Ну, пора уделить внимание и безобиднейшему, с точки зрения Вершинина, садовнику. Тем более, когда я выходила в коридор, он уже стоял на четвереньках и тряс головой. Присела напротив него на корточки и участливо спросила:

— Больно?

Вообще-то я совершенно не жестокий человек. Напротив, ласковая и нежная, какой и положено мне быть по природе. Просто ситуация последних дней потихоньку выдавила из меня все добродушие. Я уже всерьез начинала опасаться, как бы это не закрепилось в моем характере.

— Падла!

— За падлу можешь схлопотать повторно, — на всякий случай предупредила я.

Возможно, Грач попытался бы выяснить, кто из нас двоих большего стоит в рукопашной, но благоразумно покосился на «ПМ» в моей руке и в ответ только скрипнул зубами от злости.

— Пойдем за мной.

Это не приглашение, а приказ. Специалист по грядкам правильно понял интонацию моего голоса и безропотно поднялся. На кухне мы уселись напротив друг друга, но на почтительном расстоянии.

— Итак, вопрос первый. За что ты убил своего подельника Семенова? Делиться не хотел?

— Я не убивал его! — горячо запротестовал он. И для пущей убедительности энергично замотал головой.

— Откуда тогда ключи от его дома?

— У меня… были.

Ответ донельзя глупый, и принимать его за чистую монету я не собиралась.

— Ты что, меня за дуру держишь? Еще скажи, что вы педики и живете вместе!

— Да нет, тут другая история. Но я Санька не убивал! Я правду говорю!

— Но ты знаешь, что он мертв. Откуда тогда?

— А по какому праву вы меня допрашиваете? — неожиданно вернулся он к присущей ему манере безэмоционального общения.

— Павел Сергеевич, — подражая ему, перешла я на тот же язык, — я застукала вас здесь с ключами человека, которого убили несколько часов назад. Где вы их взяли? Этот вопрос вам первым делом зададут в милиции. И если вы не хотите ответить мне, то следователю ответить придется. А если я еще расскажу про ваше, совместно с убитым, хобби…

— Какое хобби? — непроизвольно вырвалось у него, и я поняла, что попала в точку. Впрочем, к моменту разговора у меня уже не было никакого сомнения, что Грач и убитый владелец дома — одна команда.

— Занятное хобби, — жестоко уточняю я, — фотографировать людей в нелицеприятный момент жизни, а затем вымогать у них деньги. Наш УК подобное действие квалифицирует как шантаж.

— Я не знаю… я ничего… я…

— Я — не я, и лошадь не моя, — прервала я насмешкой его стенания. — Это будешь в прокуратуре петь. А если не хочешь сейчас же отправиться прямой дорогой туда, то рассказывай.

— Что?

— Все, что знаешь, и с самого начала! И, попрошу, во избежание лишних вопросов, не опускать подробности.

— Хорошо, — разом скис Грач. — Я попробую… С Сашей я познакомился давно, как только он стал сторожем во Флориде.

— Где?

— Это мы так между собой называем их участок. Больно похоже на то, что по телику показывают. Вот Санек и окрестил.

— Давай дальше.

— Ну, сначала мы не очень контачили. Я человек по природе замкнутый. Да и Саша тоже не больно разговорчивый… был.

— Давай ближе к делу.

— Неожиданно где-то около года назад он переменил свое отношение ко мне. Стал в гости звать. Ну однажды я и зашел…

— Короче! — торопила я его, забывая о своей же просьбе не выкидывать подробности.

— Он предложил мне заработать деньги.

— Каким образом?

— Ну, я же не только Флориду обслуживаю. Еще шесть таких же угодий на мне. Да и так заходят, время от времени. Ну Семенов и предложил: прислушивайся, смотри по сторонам. Если увидишь что интересного или услышишь — сигналь мне.

— То бишь, — подытожила я услышанное, — предложил быть вам наводчиком. Что его интересовало?

— Да все! Садовник, он же для таких бар что? Так, безликое существо, копающееся в земле. Многие, наверное, думают, что и ушей-то у меня нет. Говорят откровенно, про связи, любовниц или любовников. Иногда везло и удавалось услышать, кто с кем встретиться хочет, ну, или еще какой любопытный фактик. Сплетню какую.

— Ясно. То есть вы выбирали объект для предстоящего шантажа.

— Ничего я не выбирал! — яростно запротестовал Грач против такого определения. — Я просто рассказывал Саше, что слышал. А уж он решал, что дальше делать. Он или еще кто-то.

— Еще кто-то? — сразу настораживаюсь я.

— Ну, однажды Санек обмолвился, — после небольшой запинки признался Грач, — что есть человек над ним. Он-то и придумал все это. А я, говорит, так, фотограф! Только правда это или нет — не знаю!

— Хорошо, давай дальше.