– Мелани, ты же не такая, – я отрицательно покачала головой. – Ты же добрая девочка. Что на тебя нашло? Ну разозлилась на Синди, но при чем тут мужчина? Он же не виноват.

– Я уже не девочка, – возразила подруга. Тут с ней сложно было не согласиться. Передо мной была рыжеволосая фурия, метавшая молнии. Я проклинала и себя и Синди. Мы обе были виноваты в том, что случилось с нашей подругой, милой кроткой Мелани.

– Я рада, что так все случилось, – продолжала она. – Не нужны мне никакие мужья. Мужчины созданы для того, чтоб развлекать нас, вот пусть развлекают. Алекс мне надоел, теперь возьму другого.

– Давай я заеду к тебе вечером, – предложила я примирительно. – Поговорим спокойно. Просто ты сейчас зла на весь мир, я тебя понимаю.

– Нет, раньше ты меня не понимала по одной причине, теперь не поймешь по другой, – отмахнулась она. – Теперь мы поменялись ролями. Ты стала ярой защитницей и любительницей мужчин, а я их больше не стану жалеть и воспринимать иначе, чем игрушки.

– Ты это не всерьез, Мили, – я отрицательно мотнула головой. – В тебе говорит злость и задетое самолюбие.

– Я больше никому не могу доверять, – вздохнула Мелани. – Синди предала меня, ты ее защищаешь, да и об Алексе так беспокоишься. Я ведь заметила, еще тогда, в клубе, как ты на него смотрела. Может, это ты попросила Синди его мне не отдавать? Хочешь себе прибрать? Ну так бери, теперь он тебе еще больше понравится.

– Мили, прекрати, – велела я сурово, отгоняя страшные мысли. Я не верила, что она могла причинить мужчине вред, тем более Алексу. Ведь она любила его, хотела сделать мужем. – Я не защищаю Синди и Алекс мне не нужен. Мне нужна моя подруга, та милая девушка, которую я видела еще пару дней назад.

– Я тоже знала другую Наоми, – ответила печально Мили. – Хотела рассказать ей, как меня все предали, но она стала защищать всех, кроме меня.

– Я никого не защищаю, о чем ты? Я хотела помочь тебе, – начала я, опять смягчив тон. – Я даже хотела помочь тебе купить его.

– Ой, Наоми, – отмахнулась она. – Синди специально такую цену задрала, чтоб я и не думала покупать. А ты готова выбросить на ветер эти деньги? Я же тебе их не отдам и за год. Да и не стоит Алекс столько. Он самый обычный мужчина. Я видала и лучше за более сходную цену. Вон твой, пятьдесят тысяч всего, а какой хорошенький.

– Насчет Алекса, ты же пошутила, да? – спросила я, не желая говорить о Ките.

Подруга промолчала, виновато потупившись.

– Мелани, ты же пошутила? – повторила я, отлично осознавая, что она не шутила, но желая хоть так вывести ее на этот разговор.

– Нет, Наоми, – она вздохнула и слезы заблестели в ее глазах. – Просто, понимаешь, я так разозлилась. Я была так зла на нее. Это ее вина!

– Не плачь, не надо, – попросила я. – Хочешь, я прямо сейчас приеду?

– Приедешь, ко мне? – она усмехнулась сквозь слезы. – После того, что я сделала?

– Ты моя подруга, – я разговаривала, собирая вещи в сумочку. – Я уже еду.

– Я у мамы, – отмахнулась Мелани. – Она отлично меня успокаивает.

– Прости, что я вчера не позвонила, – стало неловко. Возможно, если бы мы поговорили, она не сорвалась бы на Алексе.

– Я понимаю, у всех свои дела, – она вытерла щеки и опять улыбалась, фальшиво и холодно. – Наоми, я буду с тобой общаться, только если пообещаешь не разговаривать больше с этой змеей.

– Но Мили, это нечестно, – начала я.

– Если я узнаю, что вы продолжаете дружить, я и с тобой не буду разговаривать, – оборвала она меня. – Мне не нужны такие подруги, как эта.

– Мелани, не все в этом мире происходит так, как нам того хочется, – попыталась вразумить ее я. – У Синди есть полное право не позволить тебе оставить себе Алекса. Он принадлежит ей. Она его нашла, учила, привязалась к нему. Думаю, она потому и не захотела его тебе так просто отдать. Она к нему неравнодушна.

Мелани захихикала. Я замолчала, глядя на нее изумленно.

– О, все же я не жалею, что разукрасила его, – произнесла она. – Я знала, что достану ее так. Поделом ей. Им обоим.

– Перестань, – сурово велела я. – Ты рискуешь и вправду потерять сразу обеих подруг.

– Вы никогда и не были моими подругами, – обиженно ответила Мили, по-детски надув губы. Меня ужаснула непосредственность, с какой она говорила все эти страшные вещи. Словно это была игра, а не серьезная жизненная ситуация. Я знала, что она инфантильна, но не ожидала, что еще и жестока как несмышленый ребенок.