– Вы обе меня предали, – продолжала она. – Можешь не утруждаться и не приезжать.

– Надеюсь, ты когда-нибудь повзрослеешь и поймешь, как глупо поступила, – ответила я холодно.

Мелани не ответила. Экран погас.

Я опустила голову на руки и расплакалась. Я теперь так часто плакала, что уже не удивлялась этому и позволяла себе эту слабость. Неудачи в моей жизни шли сплошной чередой, одна за другой, не давая и дня передышки. Я потеряла Кита, потеряла подругу, возможно, Синди я тоже потеряю. В случившемся с ее наложником была и моя вина. Что же дальше? Что еще свалится на меня? Какие еще сюрпризы ждут впереди?

– Мисс Вуд, – Жанна приоткрыла дверь и стояла на пороге. – С вами все хорошо? Может, позвонить миссис Джонс?

– Я сегодня больше никого не буду принимать, – ответила я, не поднимая головы. – Сейчас соберусь и поеду домой. Ты тоже свободна до понедельника.

– Я налью вам воды, – она ушла, прикрыв плотно дверь.

Я села прямо и начала вытирать лицо, хотя слезы продолжали катиться по щекам. Ужасно жаль было Мелани и Алекса, да и Синди тоже. В конце концов, пострадали все трое.

Дома меня ждала Кайла. Она наведывалась к родителям и уже вернулась. Ужин она привезла с собой и теперь разогревала его. Я поздоровалась с ней и сразу ушла в свою спальню, чтоб принять душ и привести себя в порядок. Веки все еще были припухшими после того, как я всю дорогу домой плакала, вспоминая разговор с Мили. Конечно, Кайла заметит и придется все ей рассказать. Это не расположит ее к Мелани, хотя, теперь это уже неважно. Я сама не намерена была встречаться с ней. По крайней мере, в ближайшие дни.

– Мама уже все приготовила и даже дала мне немного из запасов, – рассказывала Кайла, выкладывая на тарелки ужин. Я не обратила внимания на то, что это было. – А еще есть торт. Кай утащил мне один из кухни. Все же от него иногда бывает польза.

Она расставляла тарелки на столе. Я села на свое привычное место и наблюдала за ней. Подруга выглядела такой веселой, словно эти хлопоты доставляли ей удовольствие.

– Как он? Еще не передумал? По-прежнему не хочет к женщине? – спросила я, прикоснувшись кончиком указательного пальца к шоколадному крему на своем кусочке торта.

– Он меня пугает, если честно, – ответила Кайла посерьезнев. – Я сегодня застала его с баночкой своих таблеток в руках. Мама все мои лекарства забрала, чтоб в моей квартире и капсулы от бессонницы не осталось. Кай эти запасы нашел и утащил себе все успокоительное. Его если с алкоголем смешать…

Она осеклась, взглянув на меня. Я поняла, что именно так она сама и поступила тогда.

– В общем, я как следует его поколотила и отобрала все, – продолжала она, потому что я тактично промолчала. – А он заявил, что нужно было на голодный желудок выпить и всю упаковку сразу, тогда бы не откачали. Представляешь, какой умный вырос, сволочь. Советы мне практические дает, как лучше руки на себя наложить.

– Ты сама виновата, какой пример ему подала, – ответила я, чувствуя, что схожу с ума. Или это они все с ума посходили вокруг?

– Идиот несчастный, – бормотала Кайла, закончив сервировку и усаживаясь за стол.

– Чего это он вдруг? – я попробовала свой салат и взглянула на собеседницу. – Ты, надеюсь, спросила?

– Нет, мне не пофиг? – отмахнулась она. – Пусть себе травится, если такой трус. Не удивлюсь, если он там в своей школе влюбился в какого-нибудь друга, вот и не хочет теперь, чтоб его брали. Всегда знала, что вырастет уродом.

– С ума сошла? – я отложила вилку. – Думай, в чем обвиняешь его. Это запрещено, и если так и есть, то нам следовало бы позаботиться о сохранности этой тайны.

– Ой, не казнят же его, в самом деле, – Кайла тоже посерьезнела, но продолжала есть. – И чего все делают такую проблему из этих несчастных гомосексуалов? Как по мне, так очень даже нормальное явление. Они как раз друг другу подходят. Уж больше чем нам.

– Тебя послушать, так это еще нормой жизни покажется, – я улыбнулась, чтоб она не дулась на меня. – Мне-то, конечно, тоже все равно, кто кого любит. Тем более если может женщина любить женщину, почему мужчинам этого нельзя? Но все же пока это запрещено законом, так что лучше бы Каю хорошо подумать, прежде чем свою жизнь разрушать.

– Чем ему думать, Наоми? У него голова для того, что прическу делать, – она вздохнула. – Если честно, я его спрашивала, что у него творится в этой самой голове. Он сказал, что это никого не касается. Так что моя совесть чиста. Я попыталась.

– А когда его школа будет объявлять о торгах? Возможно, он еще передумает, – я всерьез задумалась над рассказом подруги. Кай был очень чувствительным молодым человеком. Наделенный талантом, как и его сестра, но гораздо более ранимый и нежный. Он хорошо пел, был красавцем, изящным и утонченным. Без сомнения, его купят на первых же торгах, но вот кто? От этого зависела его будущая жизнь и судьба. Женщине следовало учитывать, что он не просто хорошенькая мордашка и тело, а еще и ранимая добрая душа и невинное чистое сердце. Для меня самой Кайлеб всегда был как младший брат, и его будущее не могло оставить равнодушным.