1895 г. Февраля 24. Москва.

У насъ тяжелое испытаніе, милый другъ. Ваничка заболлъ скарлатиной и черезъ два дня вчера вечеромъ, 23-го, умеръ.1 — Жена очень тяжело страдаетъ, но, благодарю Бога, религіозно переноситъ свое ужасное горе. У ней вся жизнь была въ немъ, онъ былъ послдній и былъ исключительный по своимъ духовнымъ свойствамъ мальчикъ. До сихъ поръ все хорошо, прошу Бога, чтобы Онъ помогъ мн поступать въ эти торжественныя минуты такъ, какъ онъ хочетъ. Удивительно приближаетъ къ Нему, — а Онъ любовь — смерть. Хочется и въ васъ обоихъ вызвать и чувствовать то божеское, чт'o есть въ васъ, т. е. любовь.

Письмо ваше получилъ.2 Не отвчаю, но помню, что все тамъ хорошо.

На обороте: Петербургъ. Гавань, б[ольшой] просп[ектъ], 79.

Владиміру Григорьевичу Черткову.

Полностью печатается впервые. Напечатано (почти полностью) в Б, III, стр. 249. Написано на бланке закрытого письма. На подлиннике черным карандашом рукой Черткова: «№ 392 М. 23 (?) фев. 95». Почтовый штемпель «Москва 24 февраля 1895 г.». Письмо датируется 24 февраля, так как Ваничка, о смерти которого пишет Толстой, что она произошла «вчера вечером», умер в 11 часов вечера 23 февраля.

1 Младший сын Толстого, Иван Львович Толстой, р. 31 марта 1888 г., ум. 23 февраля 1895 г. О нем, в связи с его матерью, см. записи в Дневнике С. А. Толстой от 22 и 23 февраля 1895 г. и приложение к ее дневникам «Смерть Ванички» — «Дневники С. А. Толстой, 1891—1897» изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1929, стр. 110, 199—206, записи в Дневнике Толстого от 26 февраля, 12 марта 1895 г. (т. 53) и письма Толстого к Н. Н. Ге-сыну от 4 марта, Г. А. Русанову от 5 марта, Н. Н. Страхову от 8 марта, Д. А. Хилкову от 12 марта и А. А. Толстой от 31 марта 1895 г. (т. 68).

2 Письмо Черткова от 21 февраля 1895 г. Чертков пишет в этом письме, что духовная жизнь его за последнее время идет очень вяло в «спячке» «физической» и «душевной», сообщает, что получил и переписал предисловие Толстого к биографии Дрожжина.

1895 г. Марта 8? Москва.

Уже нсколько дней собираюсь писать вамъ, милый другъ, но не удосужусь. Получилъ ваше доброе сердечное письмо и заплакалъ, читая его, почуявъ то, чт`o соединяетъ насъ и всхъ людей между собою и съ Богомъ.

Мн бываетъ минутами жаль, что нтъ больше здсь съ нами этого милаго существа, но я останавливаю это чувство и могу это сдлать (знаю, что жена не можешь этого), но основное, главное чувство мое — благодарности за то, чт'o было и есть, и благоговйнаго страха передъ тмъ, чт`o приблизилось и уяснилось этой смертью.

1 Жена, какъ я писалъ вамъ, переносить тяжело, но очень хорошо. Въ особенности первые дни я былъ ослпленъ красотою ея души, открывшейся вслдствіи этаго разрыва. Она первые дни не могла переносить никакого кого нибудь къ кому нибудь выраженія нелюбви. Я какъ то сказалъ при ней про лицо, написавшее мн безтактное письмо соболзнованія: какой онъ глупый. Я видлъ, что это больно рзнуло ее по сердцу, такъ же и въ другихъ случаяхъ. Но2 иногда этотъ свтъ начинаетъ3 слегка заслоняться, и я ужасно боюсь этого. Но все таки жизнь этаго ребенка, ставшая явной при его смерти, произвела на нее и, надюсь, и на меня самое благотворное вліяніе. Увидавъ возможность любви, не хочется уже жить безъ нея.

Порадовало меня очень ваше письмо двочкамъ.4 Еще до полученія его я хотлъ писать вамъ и описывая ихъ горе, а он очень живо почувствовали его и вдвойн за мать и за меня, хотли написать вамъ, что он любящія васъ сестры ваши, и вамъ нельзя не любить ихъ.4

Что Галя? Вы пишете, что ей лучше. Какова она теперь?

Про отца Сергія я думаю, что это былъ пересказъ содержания, сдланный кмъ нибудь на словахъ, а не переводъ.5

6 Копію съ катехизиса не могу сдлать, п[отому] ч[то] онъ весь въ передлк.7

Хотлъ бы очень быть въ состояніи помочь вамъ, но до сихъ норъ не могу ничмъ, кром желанія вамъ силы духовной к вры въ то, что она есть въ васъ.

Л. Толстой.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в Б, III, стр. 249. На подлиннике надпись черными чернилами рукой Черткова: «№ 393 8(?) мр. 95». Письмо это было получено Чертковым 10 марта, что подтверждает его датировку.

Ответ на письмо Черткова от 28 февраля 1895 г., написанное Чертковым в связи с известием о смерти сына Толстого Ванички. В этом письме Чертков писал: «Дорогой Лев Николаевич, мы с Галей были совершенно поражены неожиданным известием о постигшем вас горе. Под первым впечатлением я послал вам многословную телеграмму; но потом пожалел об этом, потому что словами нельзя определить то, что думаешь и чувствуешь в подобных случаях, и главное, — что то, чт`o происходит в душе наиболее близких к умершему, гораздо глубже и значительнее всего того чт'o могут сказать люди далекие, хотя бы и самые преданные друзья. — По этой же самой причине я и теперь стесняюсь словами касаться вашего горя. — Бедная Софья Андреевна, мы не можем без содрогания думать о тех невыразимых страданиях, которые она переживает. Ей, конечно, не до писем соболезнования и рука просто не поднимается ей написать; но мне очень хотелось бы, чтобы при удобном случае вы ей сказали, что Галя и я, мы всем нашим существом сочувствуем ее горю и что большая неподдельная любовь притягивает нас к ней....

Я хорошо понимаю то, чт`o вы и Поша пишете о прибыли любви между всеми членами вашей семьи. Это не могло быть иначе, и мы от души радуемся этому вместе с вами. Как странно думать, что этого милого добренького мальчика нет больше между вами во плоти. Просто не верится. Но и сердце и сознание мое решительно отказываются допустить, что произошло какое-либо действительное разобщение между им и теми, кто его любил. Я не умею выразить это словами, но, как было при плотской смерти нашей маленькой девочки, так и теперь, я несомненно сознаю, что то, чт`o было оно — это отошедшее от наших плотских глаз, любимое существо — осталось тем, чем было, без всякого умаления; и что мы нe только не отрезаны от него, но и не удалены, и можем, приближаясь к богу и единяясь с богом, всё больше и больше соединяться с тем, кто во плоти нас оставил, и общение с которым видоизменилось, но никак не прерывалось.... Впрочем опять таки словами всего не выскажешь. Мысли всё время с вами.