1 Толстой имеет в виду поездку в имение своего сына Ильи Львовича Гриневка, находившееся в Чернском уезде Тульской губ. (см. письмо № 362).

2 Софья Николаевна Толстая, рожд. Философова (1867—1934). Дети И. Л. и С. Н. Толстых: Анна (р. 24 декабря 1888 г.) и Михаил (р. 10 октября 1893 г., ум. 28 марта 1919).

3 Толстой имеет в виду прошение на имя Александра III, в котором жена Д. А. Хилкова, Ц. В. Винер, просила отдать ей обратно отнятых у нее и переданных матери ее мужа детей. Ц. В. Винер проездом в Петербург остановилась в Москве на 2 и 3 января 1894 г. с целью посоветоваться с Толстым о своем деле и показать ему прошение. Об этом прошении T. Л. Толстая сообщала Черткову в письме от 6 января 1894 г.: «Папа ей дал письмо к вашей матери и к Кони, чтобы он помог написать ей прошение, а то кто-то — Джунковские, кажется — написал такое нехорошее прошение, «это просто неприятно читать. В нем она обещается сделать из своих детей верных слуг отечеству и пишет, что если она, как лютеранка, не придавала значения церковным обрядам, тем не менее старалась воспитывать их в христианском духе. Я отнюдь не осуждаю ее за это, но это еще раз показало мне, какая сильная это страсть к детям и что она может заставить мать сделать. Я спрашивал ее — ее муж против ли ее хлопот. Он это и пишет к Анненковой и пишет, что он думает, что только разоблачение этого дела за границей может чем-нибудь помочь» (AЧ). Об отношении Толстого к этому прошению см. письмо Толстого к Д. А. Хилкову от 30 января 1894 г. (т. 67).

1894 г. Января 23. Козловка-Засека.

Похалъ до перваго Чернь до десятаго Ясную.

Толстой.

Публикуется впервые. Телеграмма. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: «№ 358, Козловка. 23 янв. 24». На бланке: «Подана из Козловки 23 января 8.30 пополудни».

Толстой выехал из Москвы вместе с дочерьми Марией Львовной и Татьяной Львовной, из которых первая прямо проехала в Ясную поляну, а вторая проехала с отцом в имение И. Л. Толстого Гриневку в Черненом уезде Тульской губернии.

1894 г. Февраля 8. Тула.

Давно ужъ поджидаю отъ васъ извстій, дорогой другъ, и очень обрадовался, получивъ ихъ черезъ Емельяна.1 Кром того, вчера еще получилъ Поша, кот[орый] у насъ, отъ васъ письмо. Врно и мн есть письмо въ Москву, да мн не переслали. Емельяна я очень полюбилъ. Какой понятный мн и родственный по духу человкъ! Я никогда не ожидалъ его такимъ. Въ особенности поразили меня въ немъ ясный и твердый умъ, спокойствіе и правдивость. И какъ хорошо то, что онъ освободился отъ узъ учительства. Эта формальная ступень молоканства2 составляла и составляетъ, я думаю, главное препятствіе для распространенія истины и установленія царства божія. Лучшіе люди, кот[орыхъ] я знаю изъ народа, — такихъ я знаю трехъ — совершенно свободны отъ всякой формы. И они-то и подобные имъ, теперь — передовые борцы, длающіе дло божіе. Я въ первый разъ по Емельяну узналъ силу этой мертвящей организаціи, и это мн было очень поучительно. Спасибо вамъ, что вы мн доставили эту радость и въ такихъ хорошихъ условіяхъ. Дай Богъ, чтобы онъ и другихъ перетащилъ за ту грань, за к[оторую] онъ перешелъ. — Какъ много важныхъ значительныхъ для насъ событій: насиліе надъ дтьми Хилкова, смерть Дрожжина.3 Непремнно надо написать его житіе. Вы не можете длать всего и, кром того, теперь, когда Галя больна. Вы не отрывайтесь отъ начатаго вами дла описаній, обращеній или скоре возвращеній людей домой, а пусть Евг[еній] Ив[ановичъ] пишетъ, т[акъ] к[акъ] онъ вызывается.4 Мн говорили, что онъ передъ самой смертью заплакалъ. Что значутъ эти слезы? Мн кажется, что они значутъ умиленіе передъ собой. Чт`o бы он ни значили, они очень трогаютъ меня. Ем[ельянъ] говорилъ мн, что вы жалете, что вы длали всё для его тла и вс эти дла были тщетны, но не попытались сдлать что-нибудь для его души.5 Я думаю, что т, которые постили больныхъ и заключенныхъ, сдлали это для Христа, для истины, и потому сдлали это для души каждаго. Чт'o Изюмченко?6

Не7 пришлось вамъ похлопотать, повліять на дло Хилковой, и мн очень жаль этаго.8 Прошеніе, которое написалъ ей Кони9 и к[оторое] я читалъ, не такъ дурно, какъ первое, но мн, главное, не нравится, какъ будто признаніе права отнимать дтей и просьба о томъ, чтобы ихъ отнимали такъ, а не иначе. Бедной Хилковой пришлось быть въ передовой линіи и пострадать для другихъ. Я твердо увренъ, что этотъ поступокъ съ нею будетъ послдній и что они опомнятся. Знаю, что все это тяжело отозвалось въ душ Гали и всмъ сердцемъ сочувствую ей. Но не могу не сказать, что надо быть неуязвимымъ; что насколько мы уязвимы, настолько мы гршны, настолько намъ тяжело. Не то, чтобы не страдать, когда отнимаютъ дтей, — я представляю себ, что бы я испыталъ, если бы отняли и начали развращать моихъ дочерей, — а страдать и испытывать, имть такую радость, к[оторая] уравновшивала эти страданія, кот[орая] длала бы то, что эти жертвы были бы радостными жертвами. Талисманъ для этаго, претворяющій печаль въ радость, для меня есть главное — память о смертномъ час. Правда, что мн легче, п[отому] ч[то] я старъ и стою одной ногой въ гробу, но это возможно и молодому такъ же, какъ возможно молодому умереть. Ну, отнимутъ у меня моихъ дтей. Что же я могу сдлать, когда я всякую минуту могу умереть? Все равно, когда я умру, мои дти могутъ остаться въ томъ положеніи, въ к[оторое] они поставлены теперь. Стало быть, мои заботы и горе объ этомъ безполезны. А вотъ, какъ бы мн не сдлать чего нибудь такого, что обезсмыслило бы всю мою жизнь и можетъ быть въ послднюю минуту своей жизни. Великое счастье — свобода, к[оторая] даетъ неуязвимость, и ее надо пріобртать, тмъ боле, что мы волей-неволей приближаемся къ ней.

Очень хочется васъ увидать, хочется чмъ-нибудь послужить вамъ, т. е. вамъ и Гал. Надюсь, что ей лучше. Пишите, пожалуйста. Лева теперь въ Париж, разочаровался въ Cannes и хочетъ вернуться.10 Здоровье его не лучше. И странное дло, это физическое нездоровье нисколько не безпокоитъ меня. То, что онъ прибавилъ или убавилъ вса, оставляетъ меня совершенно равнодушнымъ, тогда какъ всякая малйшая часть золотника его нравственнаго вса чувствительна мн и трогаетъ меня.

Я все продолжаю толочь воду въ Тулонской ступ,11 т. е. не могу кончить. Врно есть что-то недодуманное. Battersby прислалъ мн критики разныхъ reverend’овъ12 на отрывки изъ Ц[арства] Б[ожія], к[оторые] были напечатаны въ New Review.13 Вс очень плохи, все лживое, старое, но одна очень понравилась мн и напомнила васъ. Онъ говоритъ, что я отступаю отъ того, что я проповдую, т. е. любовь, жестоко и грубо нападая на духовенство, упрекая его въ лжи и корысти. Если придется писать послсловіе, я воспользуюсь этимъ, чтобы признать справедливость этого упрека.

Ну, теперь прощайте. Хорошо бы до свиданья. Ем[ельянъ] пошелъ покупать самоваръ, а я пишу это на постояломъ двор,14 гд сижу одинъ. Дня черезъ три подемъ въ Москву.

Мн очень хорошо было у Илюши, гд я жилъ съ Таней и его женой и дтьми, онъ за границей и теперь тутъ пріятно.15 Ждемъ Ге старшаго.

Л. Т.

Публикуется впервые. На подлиннике надпись рукой Черткова чернилами: «№ 359. Тула 8 февр. 94». Дата эта подтверждается тем обстоятельством, что Н. Н. Ге, которого, повидимому, Толстой ждал в Туле в день написания этого письма, приехал 8 февраля.

Комментируемое письмо является откликом на вести о Чертковых, которые сообщил Толстому приехавший в Ясную поляну из Воронежской губернии Е. М. Ещенко.

1 Емельян Максимович Ещенко (р около 1845 г.) — крестьянин Острогожского уезда Воронежской губ., перешедший из православия в секту «людей божьих», называемых «хлыстами», и являвшийся руководителем общины этих сектантов в деревне Гирлы, близ имения Чертковых. Познакомившись через Черткова с религиозно-этическими взглядами Толстого, решил отказаться от обрядности, свойственной секте «людей божьих», и оставил руководство религиозной общиной своих прежних единоверцев. Его автобиография «Житье Е. Ещенко» хранится в сектантском архиве Черткова (ГТМ). О нем см. т. 86, стр. 7 и 8. В Дневнике Толстого от 9 февраля записано о посещении Ясной поляны Е. М. Ещенко: «Этот очень понравился нам. А мне был особенно интересен тем, что уяснил мне смысл сектантства. Он старшой был и отказался. Все молокане, штундисты одинаково организованы и заимствуют свою организацию друг у друга. Та же внешняя обрядность и подчиненность власти, как и у православных, и потому то же подобие благочестия, т. е. лицемерие».

2 Молокане — секта, появившаяся во второй половине XVIII века в Тамбовской губернии и широко распространившаяся, особенно в Поволжье и на юго-востоке России. Молокане отрицают обряды и иерархию церкви, но признают книги ветхого и нового завета, символически толкуя содержащиеся в них описания чудес.

3 Е. Н. Дрожжин скончался в Воронежской тюрьме 27 января 1894 г.

4 Е. И. Попов писал Черткову в письме от 6 февраля 1894 г. из Москвы: «Дрожжин умер. Нам здесь всем кажется, что следует, как можно скорей, издать его дневники, письма, его биографию, из которой бы ясно было значение его жизни, подвига, смерти. Это именно теперь было бы своевременно, когда у всех так сильно впечатление от его мученичества и когда так интересует и распространяется «Царство Божие». Книга эта была бы разъяснением значения его поступка, а его жизнь была бы прекрасной иллюстрацией к ней, указывающей то, что следует делать, или, по крайней мере, к чему должно готовиться всякому искреннему человеку. Конечно, ты бы во сто раз лучше это сделал, так как был близок к Дрожжину, но я знаю, что ты сейчас занят Хилковыми, и мне хочется заняться этим. Я писал об этом Льву Николаевичу и жду от него ответа или совета» (AЧ).