Шрифт:
Итак:
1. «Вы любите процесс?» – спросили раз ханжу.
«Отнюдь, – он отвечал. – Я им руковожу».
2. «Вы любите себя?» – спросили раз ханжу.
Он, густо покраснев, ответил: «Не скажу».
3. «Вы любите писать?» – спросили раз ханжу.
«Люблю, но всякий раз сбиваюсь с падежу».
4. «Вы любите детей?» – спросили раз ханжу.
«Люблю, – он отвечал, – но вряд ли сам рожу».
5. «Чем страшен вам восток?» – спросили раз ханжу.
«Нарваться на усы, скользнув за паранджу».
6. «Могли бы вы предать?» – спросили раз ханжу.
«Уж лучше, – он сказал, – я нож в себя вонжу…»
и так далее, до полного посинения рассудка.
Дайте мне точку отсчета, и я обращу ее в точку опоры.
Аннет Бенинг в роли Джулии Ламберт в Моэмо-Иштвансабовском «Театре» превзошла прочих Джулий прежде всего потрясающим умением становиться фантастически некрасивой: сырой, серо-пепельной, мелколицей, до невозможности обвисшей; и вдруг – метаморфоза! Да какая…
Люба (бывшая жена Леши С.): «Мы с Лешей женились по любви, а развелись по молодости».
Из Шамфора:
«– Знаете, что я делаю, когда испытываю искушение?
– Нет.
– Стараюсь испытывать его подольше».
О невезучем: «Он на спину упадет и то нос расквасит».
«Бог ли Бог-сын? – спросили у ребенка. – Пока нет. Но станет Богом. – Когда? – Когда Бог-отец помрет».
А другой ребенок (уже не из Шамфора) сказал как-то к случаю: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб ему расшибет».
И еще про Бога, прочел и восхитился: «Господи, если ты у нас есть, спаси мою душу, если она у меня есть!»
Очленел. И сосоюзники вокруг. (Ну т. е. в СП вступил.)
Пригласили в милицию в связи с покражей пенсии и паспорта, учиненной мне какими-то негодяями. Спросили, в частности, про отношение к воинской службе. Я ответил: «Неоднозначное». Почему-то смеялись.
Душу отсидел.
– Я выросла на его глазах.
– Ага. Как ячмень.
После бурного дня за столом папа, мама и Катя Иванова шести лет. Папа с мамой наливают себе вина, Кате соку, подняли бокалы, и мама говорит: «Давайте выпьем за то, чтобы никогда не ссориться и жить дружно!» Катя ставит бокал на стол: «За это я пить отказываюсь. Это – скучно».
Групповое животное – порностай.
Посмотрел на часы, крякнул и сказал с досадой: «Вот и жизнь прошла!»
Рассказ художника Ю. Брусовани:
– Решил я тут девушку соблазнить. Взял шоколадные конфеты, дорогие, вышел из подъезда, стою – жду. Девушка идет, я к ней с конфетой наперевес: «Не хотите ли?» Она ни слова и мимо. Другой предложил, нагрубила. Еще одна идет, хорошенькая такая. Я ей: «Возьмите конфетку». Взяла, ест, остановилась даже. Я говорю: «А давайте ко мне зайдем. У меня есть кое-что вам показать». А она мне: «Не могу. Я Тихомирова жду». Смотрю – и правда, Тихомиров идет. С двумя стульями. «На помойке, – говорит, – взял. Должны подойти».
Катя Скиба, старшеклассница из Таганрога (конкурс поэтов-школьников, где я был член жюри):
Он крепко стиснул кисть ее рукиВ суровой неизбежности разлуки,И душераздирающие мукиОбоим показались далеки… (!)С годами жизнь становится все более экспериментальной.
Катя Иванова шести лет: «Дедушка, я хотела тебе оставить немного шоколада, да поленилась».
Она же (пересказывая фильм про Белоснежку):
«Принц поцеловал Белоснежку, и она оживилась».
Позвонила из Израиля Соня Лейкина, тоже шести лет, и сообщила, что она – самый быстрый зайчик.
Как долго, как утомительно долго умирает надежда. И как уморительно пылко.
И еще про нее же: Надежда нас не оставляет. В покое.
Шутка от Мамина:
В перерыве футбольного матча тренер комментатору: «Любезный, вы не могли бы помедленнее? А то мои ребята не успевают».