И вот сейчас, этот самый мальчик, сидел с хмурым лицом (с другим лицом Алексей не видел его, наверное, лет десять-пятнадцать) и смотрел требовательно. Да так требовательно, что Алексею на пару секунд сделалось не по себе.

"Когда это он успел стать таким взрослым, таким серьёзным?" – озабоченно подумал он, а потом, поняв, что племянник просто так не отстанет, со вздохом ответил:

– Насколько я помню, ты терпеть не мог слушать о моих похождениях! Давно ли это изменилось?

– Полчаса назад, когда я узнал, что у меня, оказывается, есть кузен! – отозвался Мишель, пристально наблюдая за реакцией дядюшки. Тот поймал себя на мысли, что больше не может выносить этого осуждающего взгляда, и постыдным образом отвернулся. И сказал только лишь:

– Хм.

Признаться, для него самого это стало не меньшим сюрпризом. Сегодня на голову ему свалилось сразу несколько новостей, одна интереснее другой. Во-первых, он по известным причинам не интересовался личной жизнью Гордеева и понятия не имел, на кого Иван Кириллович променял его дорогую сестру. Он знал, что это "какая-то местная учительница", но и в голове не держал, что этой учительницей может оказаться его Алёна! Хотя, что значит "его"? Спустя столько лет он даже в мыслях продолжает называть её своей, какой позор…

– Твой взгляд меня раздражает! – не блистая вежливостью, сказал он Мишелю. Зато искренне, без ненужного лицемерия. Но и племянник в долгу не остался:

– А меня раздражаешь ты сам! Господи, да как можно было?!

– Тебе что, сказать, как?! Не знаешь, как это обычно бывает?! Сам-то, можно подумать, далеко от меня ушёл!

Далеко или недалеко, но Мишель о своих подвигах никогда никому не рассказывал: будь то подвиги на военном фронте или на любовном. И тем не менее, о них всё равно узнавали – и о тех, и о других, несмотря на его тщательные попытки секретничать. Так что тут Алексей, можно сказать, надавил на больное, но Мишель выкрутился:

– У меня, по крайней мере, нет внебрачных детей!

– Да ну? Экая уверенность!

– Что?!

Мишель испытал неудержимое желание выбросить остроязыкого дядюшку из пролётки на полном ходу, но потом взял себя в руки, успокаиваясь исключительно тем, что полковник Волконский выше по званию, и такое поведение попросту неуместно. Не говоря о том, что Алексей нагло его провоцировал, прекрасно зная, как ненавидит щепетильный Мишель подобные разговоры. Впрочем, дядюшка тотчас рассмеялся и дружески обнял его за плечо.

– Ладно, ладно! Я всего лишь пошутил.

Мишель недовольно посмотрел на него и демонстративно отстранился, а потом не без намёка сказал:

– Я всё ещё слушаю.

– Чёрт возьми! Миша! Неужели по мне не видно, что я не хочу об этом говорить?! Да я и сам не знал, что она понесла тогда! Я понятия не имел, что у меня есть сын… То есть, вероятно, это и не первый мой ребёнок, но чтобы она… ох! – Алексей измученно провёл ладонью по лицу, пытаясь понять, что теперь делать с имеющейся ситуацией, и тяжко-тяжко вздохнул. А Мишеля вдруг разобрал нервический смех, да такой задорный, что он ещё долго не мог остановиться.

– Нет, подумать только! Мой отец собирается усыновить собственного племянника! Боже, ну надо же! Ха-ха-ха!

Алексей хмуро наблюдал за его весельем и ничего не говорил. Лично он в этом ничего смешного не видел, но Мишель имел собственное мнение на этот счёт. А под конец с победным видом резюмировал:

– Так вам всем и надо!

– Что-о? А где же сострадание и сочувствие к своему бедному дяде?!

– Не дождёшься, – категорично ответил Мишель, качая головой. – Вот тебя-то мне вообще нисколько не жаль! А Тихоновой, бедняжке, я, пожалуй, посочувствую. В такую историю вляпаться, бог мой! Она что, не знала, кто ты?

– Не знала. Мы с твоим дядюшкой Михаилом решили проверить искренность её чувств и выдали меня за конюха.

– Искренность?! Её?! – Мишель фыркнул. – Надо же, а я помнил дядю Михаила как умнейшего, рассудительного человека!

– Твой сарказм сейчас совершенно неуместен.

– Ладно, с ней всё ясно. Но ты-то?! Не мелковато ли для неподражаемого Волконского? Помнится, ты, невзирая на мои протесты, всегда рассказывал о своих предпочтениях – и, кажется, там не было ни слова о бедных мещанках – докторских жёнах или учительницах! Графини и княжны – это другое дело, как раз по тебе. Хотя, вынужден признать, она довольно красивая.

– Она была как раз графиней, – негромко отозвался Алексей, не имеющий ни малейшего желания заново возвращаться в тот кошмар, пускай и в своих воспоминаниях. Поначалу он и не заметил, как изумлённо Мишель смотрит на него.

– Чего-чего? – тот подумал, что, вероятно, ослышался.

– Она была графиней, Миша. Ты что, оглох? Или я невнятно говорю? Это от волнения, наверное. Она была графиней, когда мы познакомились. И потом, когда мы… хм, познакомились ещё раз, она была уже женой посла. Видимо, после этого знакомства мальчик и родился… – он замолчал, чувствуя себя так, словно почву выбили из под ног одним чётким ударом.