Шрифт:
И они задумались, каждый о своём. Алексей переваривал ошеломительные новости, а Мишель всё никак не мог поверить в услышанное. А потом он вспомнил о некогда существовавшем Иване Тихонове, конкуренте отца, и о его громком деле, и о лишении его семьи дворянского титула. И о том, как переживала Юлия Николаевна из-за этого, зная, что ни в чем не повинные люди остались на улице по вине её мужа…
Без этих слов Алексея Мишель в жизни не подумал бы связать того Ивана Тихонова, о котором ещё его бабушка отзывалась с восторгом, с никому не известным, скромным доктором из подмосковной глубинки. И тем более, никогда не подумал бы он, что это один и тот же человек, в одночасье потерявший всё из-за интриг Ивана Гордеева!
Но самым болезненным стало даже не это. А то, что Саша Тихонова, или, простите, Александра Ивановна, на самом-то деле, выходит, никакая не плебейская девчонка, в чём он её так бессовестно упрекал, а точно такая же столбовая дворянка, как и он сам, как и Ксения… А он вёл себя с ней как последняя свинья, не упуская ни единой возможности указать на её место и продемонстрировать собственное превосходство. Боже. Какой стыд!
– Я идиот, – подытожил Мишель, после недолгих размышлений. Алексей вскинул голову и с удивлением взглянул на него.
– Ты?! По-моему, это я идиот!
Вот так и ехали вплоть до самого дома, занимаясь самоедством, молчаливо обвиняя в безграничной глупости каждый себя.
Генеральша встретила обоих с распростёртыми объятиями, широко улыбающаяся и безупречная, как всегда. А Катерина, совсем ещё по-детски взвизгнув, без малейших церемоний бросилась на шею к дядюшке и расцеловала в обе щёки, не сдержав чувств. Мишель наблюдал за трогательной сценой семейного воссоединения с улыбкой, но ласковая сестрёнка и его не оставила без внимания, улучив момент и чмокнув в щёку, пока не видела бабушка.
– Ты ещё не убил Гордеева? – полюбопытствовала княгиня, внимательно и любовно рассматривая сына, которого не видела долгих полгода.
– Пока нет, – заверил её Алексей.
– Отца не было дома, когда он приехал, – справедливости ради заметил Мишель, потому что генеральша выразила огромнейшее расстройство и всерьёз собиралась разочароваться в сыне, на чью кровавую расправу так надеялась.
– Я, хм, тут придумал кое-что, – неуверенно произнёс Алексей, будто всё ещё сомневаясь в правильности своего решения. – Миша сказал, что они с Кройтором переделали завещание Юлии в твою пользу. Это так? Значит, её квартира на Остоженке теперь наша? Так вот, я бы хотел туда переехать!
– Что?! – в один голос спросили Мишель и старая княгиня. Княгиня, сами понимаете, после шести страшных месяцев разлуки с сыном жаждала видеть его подле себя как можно чаще, а Мишель… Мишель слишком хорошо видел, какими глазами Алексей смотрел на Алёну, и был слишком проницательным, чтобы не догадаться о причинах.
– Что? – гораздо спокойнее переспросил Алексей. – Вам с Катериной я не хотел бы докучать, а Мишелю и подавно! Не думаю, что Ксения Андреевна будет рада моему неожиданному соседству, не так ли? – он бессовестно подмигнул племяннику, а генеральша укоризненно покачала головой, намекая на неуместность подобных разговоров при Катерине. Мишель, в свою очередь, собирался подробно и обстоятельно высказаться о том, где он видел Ксению Андрееву и её мнение насчёт его дяди, и уж точно не стал бы он молчать по поводу совершенно безумного желания Алексея переехать к Гордееву – но, увы, Катерина не дала ему сказать и слова.
– Дядя, милый дядя, вы, должно быть, проголодались с дороги! – схватив Алексея за обе руки, она увлекла его в столовую, где слуги давно накрыли на стол. – Скорее присаживайтесь, сейчас подадут горячее! Дядя, расскажите, а страшно было воевать? Миша у нас такой немногословный, от него ничего и не добьёшься! Ну расскажите же, дядя!
Мишель с генеральшей встали бок о бок, одинаково недовольно глядя им вслед. Княгиня мельком взглянула на внука и, заметив на его лице отражение собственного неодобрения, сказала лишь тихое: "Хм". А Мишель, качая головой, обречённо произнёс:
– Ох, и не кончится всё это добром…
Глава 30. Софья
– Что бы ты ни собирался сделать, я прошу тебя, одумайся! – произнёс Мишель, когда они с Алексеем наконец-то остались наедине. Дядюшка уютно расположился в кресле подле незажжённого камина, вытянув длинные ноги, и с задумчивым видом поглядывал на начищенные до блеска мыски своих сапог – так, словно кроме них его вообще ничего не волновало. Мишеля подобное поведение невероятно раздражало, он слишком хорошо знал дядю для того, чтобы по одному лишь этому взгляду убедиться: быть беде. Полковник Волконский наверняка задумал какую-то гадость, Мишель вполне предполагал, какую именно, и оттого ему делалось бесконечно противно.
"Господи, как я ото всего этого устал", – подумал он, демонстративно встав у открытой двери на веранду, когда Алексей позволил себе закурить – прямо в гостиной у генеральши, без малейшего стеснения.
– Миша, не делай такое лицо! – беспечно фыркнул тот, наблюдая за его недовольным профилем. – Будет весело, вот увидишь!
– Весело?! Ты действительно находишь это весёлым? Тогда ты ещё хуже, чем я думал, Алексей.
– Посмотрите-ка на него! – пробормотал полковник Волконский, неодобрительно хмыкнув. – Экий чистоплюй! Всё ещё стараешься не испачкаться, живя в этой грязи? Да ты и так в ней по уши!