– Что ж, тогда его ждало бы весьма пикантное зрелище! – с этими словами, он как ни в чём не бывало поднялся и начал одеваться, не стесняясь Сашиного присутствия. Скользнув взглядом по его мускулистой фигуре, Саша обнаружила, что Алексей Николаевич совершенно обнажён, чего, кажется, и следовало ожидать. Она почувствовала, как полыхают её щёки. Мерзавец, какой же мерзавец! Ни стыда ни совести!

– Господи, мама, как же так?! – с невыразимой тоской спросила Саша, прекрасно понимая, что никто ей не ответит, нет никому дела ни до неё, ни до её сердечных переживаний. Её мать, видимо, решила переспать со всеми окружающими мужчинами без исключения! Господи, как могла она до такого опуститься?!

Определённо, сегодня был такой день, когда рушились все Сашины надежды. И от того, чтобы не утопиться прямо сейчас, её сдерживала исключительно грядущая операция Владимирцева. Она обещала ему, она обещала попробовать поставить его на ноги. Они с Мариной Викторовной надеются на неё. Она не может их подвести! И как бы тяжело не было на душе, она должна собраться и сделать всё от неё зависящее!

Смахнув слёзы, Саша выбежала из дома, поймала извозчика у самого подъезда и велела вести себя к Басманной больнице. Как и её отец когда-то, она надеялась найти утешение в работе, погрузившись в неё с головой. В противном случае, она и впрямь рисковала утопиться – больно соблазнительными выглядели тёмные воды Москвы-реки, когда извозчик вёз её по набережной…

«Владимирцев, – твердила она себе, – Владимирцев, Владимирцев… я ему обещала! Остальное потом, после!»

Но и это были ещё не все потрясения на сегодня. Едва она сошла с экипажа, как навстречу ей от самых больничных дверей бросилась Вера, не на шутку перепуганная. Светлые локоны выбивались из-под белого чепца, а больничный халат, обычно застёгнутый на все пуговицы, ныне был распахнут, лишь наспех повязан поясом. Да что там такое у них произошло?!

– Саша, ну наконец-то! – воскликнула девушка, взмахивая руками. – Викентий Иннокентьевич тебя с самого утра ищет, а тебя всё нет!

Воробьёв?! С самого утра? Он что, забыл, что сегодня воскресенье? По воскресеньям Саша не работала, и… постойте-ка, но ведь и сам Викентий Иннокентьевич тоже не работал в воскресенье и вообще-то ещё с рассветом должен был уехать в городок, проверять дела в своей частной больнице. Что он вообще здесь делал?! Неужели ему стало известно об их заговоре с Мариной?! Неужели теперь операция Владимирцева не состоится?

– Что случилось? – упавшим голосом спросила Александра, заранее не предвидя ничего хорошего. Но ответ Веры её попросту убил. Девушка, тяжело вздохнув, обняла её за плечи и сказала тихо:

– Сергей Авдеев пытался покончить с собой.

Антон Голицын не ждал гостей сегодня. Тепло простившись с Ксенией, он теперь лежал на постели, с мечтательной улыбкой глядел в потолок, потягивал виски и предавался воспоминаниям о чудесной вчерашней ночи. Никогда прежде он не был так счастлив, никогда не испытывал такого безграничного блаженства рядом с женщиной, никогда не было так светло и легко у него на душе! Это как наркотик, к которым он привык, но только в тысячу раз сильнее. Ксюша… его Ксюша! Такая нежная, такая страстная в его объятиях…

Закрывая глаза, он проваливался в сладкую полудрёму, вспоминая её поцелуи и прикосновения, словно заново оживающие на его теле. И, наверное, ещё долго мог он пролежать в таком состоянии, если бы не неожиданный звонок в дверь. Отец никак не мог вернуться в столь ранний час, а Ксения обещала прийти только к вечеру! Поначалу Антон и вовсе не хотел открывать, но звонок повторился, а затем оборвался и сменился раздражённым стуком в дверь. Кем бы ни был этот неожиданный визитёр, он был весьма настойчив и уходить вот так запросто явно не собирался.

Чертыхнувшись, Антон поставил бокал с виски на пол, надел халат прямо на голое тело и вышел в коридор.

– Мишель?! – признаться, он ждал его, но не так скоро, не прямо сегодня, а, скажем, через неделю? До чего быстро разносятся слухи, однако!

– Надо поговорить, – хмуро сказал Волконский. Сегодня он показался Антону каким-то особенно мрачным и даже взволнованным. Правда, мрачным он был практически всегда, но ни разу до сих пор Голицын не видел, чтобы Мишель о чём-то тревожился.

Впрочем, ныне причина была куда более чем серьёзная. Антон усмехнулся, скрестил руки на груди и приготовился к тому самому серьёзному мужскому разговору, который, на трезвый взгляд Голицына, казался неизбежен. Отдадим должное Антону, он ничуть не боялся, ни капельки. Он прекрасно знал, чего хотел от жизни, и готов был заплатить любую цену за своё счастье, за свою Ксюшу. И если Волконский славен тем, что скидывает неугодных ему людей с лестницы – Антон готов был пролететь с четвёртого этажа на первый, хоть сотню раз! Лишь бы только Мишель не совал палки в колёса и не пытался отвоевать Ксению назад. Голицын был уверен, что теперь-то, после того, что произошло этой ночью, он и вовсе не проживёт ни единого мгновения без своей любимой!