Шрифт:
Побережье Итаки. Туман. Одиссей в панцире древнегреческого воина-гоплита {70} волочит за собой узел с трофеями.
Одиссей. Ну сколько можно: что за страна? Что за народ? Где я? Это остров? Или побережье материка? Живут тут дикари, злодеи или богобоязненный народ, дающий приют чужеземцам? Куда сокровища тащу, куда я сам тащусь? Опять я должен скитаться и блуждать? Чего я не остался в стране феаков{71}! Где спрячу я свои трофеи? Нельзя же бросить их тут на виду у всех. Ей-право, феаки ни в чем не знали недостатка, лишь в разуме да в знаниях о мире. Отправили меня совсем не в ту страну, что надо. Ну сколько можно!.. Сосчитаю-ка сначала свое добро. Погляжу, не пропало ли чего иль не стащили.
Афина, двуполое существо из света: белые кожаные штаны до колен на завязках под коленами, белый вышитый с позументом жилет, белая как мел кожа, черные губы, золотисто-желтые пышные кудри, легкие сандалии, светящиеся ноги… Она выходит навстречу Одиссею из тумана, в пастушьем плаще, с посохом в руке.
Афина. Ну сколько можно: говорит, как будто за кормой струя журчит. Кудахчет, причитает, как будто ни битв не вел, ни города не разрушал. Должно быть, ты явился издалека, с чужбины мрачной, коль под ногами не узнаешь прославленную землю.
Одиссей. Охотно я тебе отвечу. Ты ведь первый, кого приветствую в стране мне незнакомой. Я родом сам с Крита, критянин я и знатного происхожденья. Но там без всякой ссоры убил я отпрыска царя Идоменея{72}; позарился он на мое добро, троянские трофеи, за что я жизнью рисковал в войне долгой и кровавой. Но я его отцу не подчинялся, не служил ему, собственную имел дружину и данью пренебрег. Однажды вечером, когда скакал он через поле, схватил я сына и в глотку меч ему всадил. Вскоре я страну покинул тайно, пришлось бежать, мигом — и в дорогу. Я нанялся служить к купцам финикийским{73}, дал им кое-что из трофеев, чего они упрямо добивались, ведь финикийцы — известнейшие жулики на свете…
Афина (кладя ему палец на губы). Не хочешь в крае детства твоего вранье оставить? Ты, верно, научился этому, когда стреноживал лошадей. Рано пробудили в тебе пастухи страсть к обману и к басням. Мы оба знаем высоко искусного притворства цену. Ты первый средь людей, коль надобно мозги запудрить речами под видом состязанья. Я же (сбрасывает плащ с плеч) знаменита прозорливостью и разумом, дающим пользу.
Одиссей. Ментор{74}, родимый! Так это ты, мой друг? Предстаешь предо мной юным, нежным, словно мальчик…
Афина (прижимаясь к нему). Сколько надо времени еще, мой воин, чтоб ты дыхание богини ощутил?
Одиссей. Афина Паллада… Ах, играешь ты усталостью моей.
Афина. Вздыхаешь ты при имени моем? Хотя я сторону приняла твою в последний раз у феаков. И эти подношенья сделали они по воле и влиянью моему. И вот теперь я здесь, чтобы поведать о страданьях, которые тебе на родине предстоят.
Одиссей. Непросто узнать тебя сразу, небесная жрица.
«Смертный и самый разумный, с тобою случайно, богиня{75}, Встретясь, тебя не узнает: во всех ты являешься видах. Помню, однако, я, сколь ты бывала ко мне благосклонна В те времена, как в троянской земле мы сражались, ахейцы{76}. Но когда мы к кораблям возвратились, С тех пор с тобой не встречался я. Не приметил Также, чтобы ты, на корабль мой вступивши, меня от какого Зла защитила. С разорванным сердцем, без всякой защиты Странствовал я. Все я должен был один осилить Своим умом, скитаясь по морю. Ныне ж, колена объемля твои, умоляю Зевесом. Я сомневаюсь, чтоб был я в Итаке: я в землю иную Прибыл; ты хочешь мой разум ввести в заблужденье».Афина. Я дальняя звезда, и правила я верно. Домой ты должен был вернуться, а спутников всех потерять. Это я знала с самого начала. Только из-за бесконечных штормов, к тому же в соревнованьи с Посейдоном пришлось мне отступить. Я не хотела, чтоб зять мой сделался моим врагом, который преследует тебя с неутолимым гневом, и, как мне кажется, справедливо, ведь ты же выколол глаза любимому сыну его, Полифему{77}. Иди, родину твою тебе открою. Я покажу тебе Итаку. Смотри и верь своим глазам. (Туман рассеивается.) Там Форкинская{78} гавань, посвященная морскому старцу… знакомые места? Хлеб и вино в избытке, роскошные луга для коров и овец. Леса полны источников святых, что никогда не высыхают.
Одиссей. Моя страна! Это моя страна. Я думал, ее уж больше никогда мне не увидеть. На родине я, Одиссей, которому досталось столько мук и который сам зла столько совершил! Благоговейно целую землю-хлебород, любимейшую из всех земель.
Афина. Теперь довольно. Другой, наверно, странник, который бы счастливо добрался домой, стремился б сразу повидать жену и сына. Но о своей жене предпочитаешь ты не задавать вопросов, чтоб не погрузиться в бесконечную печаль.