Русские символисты: этюды и разыскания
вернуться

Лавров Александр Васильевич
Шрифт:
<7 > [663]
Городская весна расплескалась Вдоль по улицам грязью кофейной; И тропы, чтоб пройти, не осталось Через площадь до бани семейной. Но безумолчно хлопают двери, За четой принимая чету: Словно звери добычу к пещере, Господа волокут красоту. Подъезжают в закрытой пролетке Словно дамы под белой вуалью; Подъезжают беспечно красотки, С перекинутой за-плечи шалью; Приближаются пары попроще; В картузе он, в платочке она, Или юноша, длинный и тощий: На подруге — плакат: «продана». Двери хлопают. В воздухе гретом, Где стучит беспрерывно сверчок, С адвокатом, с купцом иль с поэтом [664] Запирается кто на крючок? [665] В водяной обстановке свиданий Там, за час, что изведать дано? [666] Ах, вы бани! семейные бани! Вижу: вешают надпись — «полно!» 1916 Валерий Брюсов

663

Беловой автограф с правкой. Над текстом помета Брюсова: «шутка»; подтекстом карандашная помета: «H. Н.».

664

Далее было начато: Кто запрется

665

Далее было начато:

В часовой обстановке свиданий Близ воды

666

Было: Им, за час, что изведать дано?

<8> [667]
«Lift»
Милый «Lift» с лиловой неулыбкой, Ангел, мальчиком наряженный ошибкой, На восьмой меня протяжно проэтажь, Милый «Lift» с лиловой неулыбкой, Подымающихся поздний паж! Посмотрю, припомню, позабуду, Каменный зрачок, подобный изумруду, Фиолетовость полувампирных губ, Посмотрю, припомню, позабуду В ангелочка превращенный труп [668] . Но, грудь с грудью, на дневной кровати, Тайно вдруг найду в кольце своих объятий Ангелочка мертвого, как ты, точь-в-точь: Грудь под чьей-то, на дневной кровати, Я тебя в свою пролифтчу — ночь! 1916. 1 января Вал. Брюсов

667

Черновой автограф. Под текстом карандашная помета: «H. Н».

668

Было: В ангела преображенный труп.

Далее зачеркнуто:

а Грудь под грудью, на дневной кровати, Опостелена привычностью объятий, <… > Грудь под грудью, на дневной кровати, Я тебя в свою пролифтчу — ночь! б Грудь под грудью, на дневной кровати, в Грудь под чьей-то, на дневной кровати, г Но, грудь с грудью, на дневной кровати, Вдруг найду нежданно
<9> [669]
Открываю глаза и гляжу в пустоту. Кто-то провел В темноте огневую черту. Мол [670] ; Белые гребни Разбитой волны; Столб луны, Я стою на прибитом щебне [671] . Это было, А, может быть, этого не было. Мертвое тело на поверхность всплыло… Или только сердце потребовало, Чтобы что-нибудь было. Зыбью прибрежной раздроблена В море луна. Я на моле стою, опечалена, сгорблена, Одна. Полосами: сиянье и мрак; Во мгле мигает маяк; Никто моей печалью не тронется. Нет, не так! [672] Это — бессонница: Луч провел на полу огневую черту, Я, проснувшись, гляжу в пустоту. 1914

669

Черновой автограф. Под текстом карандашная помета: «H. Н».

670

Было: Далекий мол;

671

Было: И там, далеко, чья-то белая тень на прибрежном щебне.

672

Было:

Гребнями волн весь раздроблен Столб луны. Я на моле стою, опечален, сгорблен, И никто моей печалью не тронется… Нет! Это — сны,
<10> [673]
Проза
Да, в жертву тебе я все принесла: Богатство, — хотя б оно было не право, — Известность, — хотя б она дышала отравой [674] , Любовь, — хотя б она продажной была! Я все отдала ради поцелуев твоих: Как свои бриллианты, так и свои улыбки, Свои мечты, как свои ошибки, Свои безумные ночи, как свой священный стих. Я все, я все положила к твоим ногам: Я целовала покорно у тебя колени, Я принимала с восторгом боль унижений [675] , — И думала, что все люди завидуют нам. И ты, склонив <?> свой земной ореол, Брал это тело, и эти стоны слушал, Целовал эти губы и убивал эту душу, Взял все, что могла я дать, — и ушел. В.Б. 1914

673

Черновой автограф. Под текстом карандашная помета: «Н. Н»; «Из папки „Нелли“».

674

Было: Известность, — хотя б она была для позора оправой,

675

Далее было начато: Я была счастлива,

<11> [676]
Я желала бы снова веселья и смеха, Но как мне жить без тебя. Кутаюсь в белые волосы меха, Концы боа теребя. Дерзко заглянул мне в лицо прохожий — Ах, я иду пешком. Мы с ним когда-то гуляли тоже, Но вдвоем. Majestic, Soleil, пассаж, квисисана, Дневные витрины, толпа — С каждым шагом в сердце новая рана, Но боль тупа. В три ряда экипажи, авто, пролетки [677] . Кто-то поклонится <?> мне. Он еще не забыл обедневшей кокотки, Но былое — было во сне! [678] Голову подыму из белого меха, Концы боа теребя. Кто хочет со мной веселья и смеха? — Нет <?>, мне не жить <?> без тебя.

676

Черновой автограф — скоропись с пропуском отдельных букв; ряд мест расшифровывается предположительно. Под текстом карандашные пометы: «Н. Н»; «Из папки Нелли».

677

Было: Трамваи, авто, в три ряда экипажи

678

Было: Но, что было, — во сне!

<12> [679]
Глянец яблок, апельсинов круговые кирпичи, — Вся витрина магазина блещет, близится, кричит! Рев авто, свистки циклистов, трама гуд и трама звон… Вьет [680] вечерняя столица роковой водоворот. Что ж, под шляпкою измятой, грусть в глазах, ты медлишь час? Пред иконой, — ах! — так тает в церкви блещущей свеча. Не придет он, обманул он! Яркость грохота кругом, Жизнь поет угрюмым гулом: «Он с другой! с другой! с другой!» Что ж ты гнешься низко, низко, цветик бедный на лугу? [681] Рев авто, циклистов взвизги, трама звон и трама гуд… 1913 В. Б.

679

Беловой автограф с правкой. Под текстом карандашные пометы: «H. Н.»; «Из папки Нелли».

680

Было начато: Вновь

681

Было начато: Мир в вуале слез тускне<ет>

<13> [682]
Не уступи под гнетом лени, Жизнь требует вновь пестрой дани: Еще томлений, Еще страданий! Иди, где дымны влагой дали: На небе утром роза будет! [683] О чем гадали, Ум позабудет! [684] И будь, в пути слепом, иная, Забыв садов греховных розы, Припоминая Все, словно грезы! 1914

682

Черновой автограф. Карандашные пометы Брюсова: «плохо»; внизу: «Нелли». Под текстом стихотворения бессвязные черновые наброски.

683

Было: На небе снова роза будет!

684

Было: Пусть ум забудет!

Далее зачеркнуто: В прохладной тени леса — снова

<14> [685]
Из дневника
2 И мы, разорванностью сближены, Взглянули в тесное стекло, Где призраки непостижные Колышатся светло. Ты узнала мой лик отуманенный, Я — твой младенческий рот… Так двух звезд отраженье, приманено Гладью вод, В глубине живет. Целуясь над пространствами, Сближаясь в беспредельности, Лучисто светило в новых небесах Мы, — символ постоянства, Дрожь над движеньем бесцельности Полярной звезды, уходящей чуть зримо в веках…

685

Черновой автограф. Под текстом карандашные пометы: «плохо. 1916»; «Из панки Нелли». Первое стихотворение цикла «Из дневника», согласно помете Брюсова на этом же листе, — «Безумец, думал плыть ты по…», впервые опубликованное в «Литературной газете» (1931. № 54, 7 октября; см.: Брюсов Валерий. Собр. соч.: В 7 т. Т. 3. С. 320, 607).